След в заброшенном доме. Александр Тамоников

человека, но боюсь, оно обманчиво. Об учебе в абверштелле сообщать отказывается, о себе говорит скупо. Настаивает, что не посвящен в цели и задачи группы. Все инструкции были у Федоренко. Немцы развели секретность. Он не сможет нам помочь, даже если бы и хотел.

      – Врет?

      – А то. Будем разрабатывать. Мы запросили у Лазаря дополнительные сведения по Островому. Агент не всесилен, его доступ к рации ограничен, и все же будем надеяться, что поможет. Он сам обучал курсантов, в том числе и Острового, может знать о них то, что не ведают другие. Но на это требуется время, которого у нас нет.

      – Вот именно, – заявил начальник отдела. – Так что не надейтесь на чудо, работайте с тем, что у вас есть. Известна причина предательства Острового?

      – Причина у них одна. Страх за свою единственную и неповторимую шкуру. К нему может примешиваться ненависть к Советской власти. Этим грешат, как правило, раскулаченные, всякие бывшие и их потомки, тоскующие по царским временам, лица, подвергшиеся необоснованным, по их мнению, репрессиям. Островой в тридцать шестом году окончил училище комсостава в Подольске, нес службу в Киевском военном округе. В тридцать девятом его родственники по линии жены были репрессированы по делу троцкистского заговора. Они преподавали в университете. Тестя расстреляли, тещу отправили в Восточную Сибирь, где она и скончалась в том же году. Жена покончила жизнь самоубийством, выбросилась из окна вместе с их двухлетним ребенком. Островой избежал ареста, но какое-то время находился под следствием. Ему инкриминировали причастность к антипартийному заговору в вооруженных силах. В итоге он остался на службе, но был переведен в Западный округ, где и встретил войну в должности командира роты. Отступал, был в окружении, прорвался с остатками своего подразделения. Участвовал в зимних боях под Москвой, воевал под Сталинградом, где при невыясненных обстоятельствах угодил в плен. Уверяет, что полгода находился в лагере для советских военнопленных, где много думал о стране, о себе и своей жизни.

      – А дальше сказка про белого бычка, – сказал Редников. – Хорошо, капитан, не будем терять время. Иди, работай.

      В Свирове действовал комендантский час. Сказывалась близость фронта, где к лету сорок третьего воцарилось затишье. Город наводнили патрули – армейские, милиция. Он жил мирной жизнью, работали предприятия, магазины, отдельные культурные объекты и увеселительные заведения. Но дыхание войны ощущалось во всем.

      Под оккупацией город не находился, в сорок первом немцы выдохлись на подступах к нему. Железнодорожная станция и завод по выпуску артиллерийских боеприпасов подверглись авианалету, но система ПВО дала отпор, нанеся противнику крупный урон. С тех пор попыток ее преодолеть немцы не предпринимали.

      В городе проживало двадцать тысяч населения, он был значимым автомобильным и железнодорожным узлом. Эшелоны здесь разгружались почти ежедневно. Станцию, оба моста через реку Перстянку и прочие военные объекты охраняли