Инструктор ОМСБОН. Михаил Гуткин

сам полетел в сопровождении. Во время воздушного боя сбил один самолет, а в своем привез двадцать три пробоины. Жуков его за это обматерил по телефону, а я не удержалась и потихоньку от Жукова позвонила и поздравила Копца с открытием счета в этой войне. Копец, кажется, был очень доволен моим звонком.

      Глава 2

      С Копца и нашей авиации мои воспоминания переключились совсем на другое. Мне в голову вдруг пришла вообще идиотская мысль, что как раз сегодня мой день рождения. Нет, вообще-то я родилась в конце августа, но с учетом того, что перенеслась назад не только без малого на семь десятков лет, но и еще на пару месяцев, то как раз сегодня мне исполнилось двадцать биологических лет. Обычно в день рождения мама пекла вкусный пирог, а папа шел на рынок и выбирал большой и сладкий арбуз килограммов на пятнадцать. К нам на дачу приезжали родственники и мои друзья. По мере прибытия все подключались к настольному теннису и старинным играм вроде крикета и серсо, причем играли и взрослые, и мы. А к обеду, когда все уже были в сборе, на террасе накрывался большой раздвижной стол, и начиналось торжество. Эх, славное было время, которое я не умела ценить! А теперь вот в качестве подарка могу получить только несколько осколков разной формы и пару фингалов от летящих в разные стороны камней.

      Плюнув на эти воспоминания, я переключилась на современные проблемы. Сдаем Минск. И ведь вины нашего Западного фронта в этом практически нет. Менее чем через час после начала артобстрела и первого авианалета наши войска уже вступили в бои. Мосты взорвали почти все. Если не ошибаюсь, то немцы смогли захватить в целости и сохранности только один мост. Но они, заразы, очень быстро сумели навести понтонные переправы – все-таки двухлетний опыт боевых действий что-то значит. А потом повалила такая масса войск, что нам все время приходилось пятиться. И это были еще цветочки. Наш округ, а точнее, теперь уже фронт, первый удар кое-как выдержал, да и сейчас с трудом, но еще держится. А вот в Прибалтике наши просто провалились. Там после двух дней боев немцы захватили Вильнюс и далее пошли, как по широкой магистрали. Почему там так опростоволосились наши армии, пока никто не знает, но оценка Жукова ширины прорыва очень похожа на правду. А сил и, что главное, транспортных средств для ударов с фланга, по словам Жукова, у нас просто нет, поэтому нанести мощный отвлекающий удар во фланг немецкой группировке мы не можем. Вот и приходится медленно, но верно отступать. Единственный небольшой плюс пока лишь в том, что немцы постепенно растягивают свои коммуникации. А с учетом того, что железнодорожные пути мы тоже успели как следует повредить, скорость их продвижения в глубь страны скоро должна замедлиться. И на Юго-Западном фронте у них тоже не все гладко. Так что шансы на то, что мы сумеем как следует затормозить продвижение немцев, все-таки есть.

      Тут мне пришла в голову еще одна мысль. Я, кажется, поняла, почему Жуков решил оставить меня при себе. Наверное, я, сама того не подозревая, очень помогла ему своим письмом по поводу подготовки партизанского движения в Белоруссии.