На переломе, или Пуля для тени. Борис Солдатенко

который оказал вам с товарищем первую помощь прямо на месте боя и, даже ценой собственной жизни, не допустил вашей смерти из-за потери крови. Но главное – того самого милиционера, кто сумел вас доволочь до этого медика.

      – Да я помню, такой светловолосый, – тихо сказал Николай и спросил. – А он тоже погиб?

      – Да нет, – улыбнувшись, ответил врач. – Ваш спаситель – капитан милиции Владимир Беликов – жив. Контузия, осколок в плече. Ему просто повезло. Так что сами поблагодарите – он в вашей же палате лежит. Вон на той кровати, у окна.

      – Но разве мой спаситель был не таджик? – Переспросил удивленный Большаков, – я помню, что у того на шевроне была эмблема местного МВД.

      – Излишнее любопытство это грех, – к кровати Большакова улыбаясь, медленно шел светловолосый мужчина лет тридцати пяти в госпитальном коричневом халате. – Я русский, просто уже несколько лет, как служил в их местной милиции.

      Как рассказал сам Владимир, их обоих потом нашел на месте боя прапорщик, прикомандированный с Черноморского флота в 201-ю дивизию снайпером. Именно этому морскому пехотинцу из Севастополя они и обязаны жизнью. Он доставил в госпиталь истекающих кровью офицеров, обнаружив их в бинтах возле убитого санитара. Нашел случайно, когда после артобстрела приняли бой с мелкими группами боевиков.

      Но если у милиционера Беликова были лишь ранение мягких тканей плеча и средняя контузия, то Большакова, как потом признались сами медики, удалось спасти просто чудом. У него практически не прощупывался пульс, и была большая потеря крови.

      А на подъезде к госпиталю, у Николая наступила клиническая смерть, хотя до приемного покоя оставались всего каких-то шестьсот метров. И только опять, благодаря милиционеру Беликову, который начал делать массаж грудной клетки, у Николая вновь появился слабый пульс…

      – Ну вот, теперь, оказывается, жизнью обязан нашей милиции, – улыбнулся капитан Большаков. – Ладно, теперь надо познакомиться со «спасителем».

      Солнечный свет бьющий из окна в глаза не давал Николаю возможность хорошо рассмотреть мужчину в госпитальном халате, спасшего его. Только темный силуэт.

      И только, когда через мгновение солнышко спряталось за тучку, и он присел на стул у кровати, Большаков хорошо рассмотрел своего спасителя. Владимир Беликов оказался невысоким приветливым мужчиной и доброй улыбкой на лице. Его загипсованная правая рука висела на белой марлевой повязке. А темно-русые волосы вылезли из под бинтов на голове. Здоровой рукой, он пожал руку Большакову. И, как-то по-детски засмущавшись, сказал:

      – Меня зовут Володя. Рад, что все позади. Хорошо, что сумели спастись от того кровавого «Хирурга»…

      Да-да, именно в это мгновение, Николай вновь мысленно оказался в той самой кровавой палатке боевиков. Убитые, контейнеры для трансплантации органов, тот самый «Хирург», лица которого он не запомнил…, братик Андрей…

      – А где брат? – он переспросил милиционера, и стал глазами искать по палате. – Его уже похоронили?

      Беликов