Лунная дорога в никуда. Людмила Мартова

И в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас. Я пообещал себе, что буду ее мужем до тех пор, пока сама Клэр этого хочет.

      – И что? Она долго хотела? – с любопытством в голосе спросила Паулина.

      – Всю жизнь. Она очень меня любила. Мы с ней за тридцать лет совместной жизни даже не поссорились ни разу. Точнее, одна ссора все-таки была. Клэр хотела иметь детей, но в первые годы у нее никак не получалось забеременеть. Она очень переживала, а я, признаться, радовался: у меня не было ни малейшей тяги к отцовству. Но вот спустя два года с блеском в глазах она сказала мне, что ждет ребенка. Ей уже шел тридцать девятый год, это могло быть опасно, и я тогда предложил прервать беременность, чтобы не рисковать. Боже, как она кричала! В общем, после бурной ссоры, проведя ночь в гостевой комнате, я вдруг понял, что, если ее желание стать матерью так велико, значит, я должен его поддержать. В конце концов, это была не такая уж и большая плата за ту жизнь, которую я вел благодаря своей жене. Так в 1980 году у нас появилась дочь. Дженни.

      Макаров снова посчитал в уме, и получилось, что этой неведомой дочери сейчас тридцать девять лет. Правда, это неожиданное знание абсолютно ничего ему не давало. Михаил Евгеньевич внес еще одну порцию шашлыков, наконец-то тоже сел к столу, налил рюмку водки и чокнулся со своим деловым партнером, который сидел на краю стола с откровенной скукой на лице. Ему все происходящее, похоже, было так же неинтересно, как и Макарову.

      – Сэм, вы никогда раньше не говорили о том, что у вас есть дочь! – воскликнула Даша. – Мы два раза провели вместе по десять дней, но вы даже не обмолвились об этом. Я была уверена, что вы одиноки. Вы же все время путешествуете.

      – А почему наличие у меня дочери должно влиять на мою любовь к путешествиям? – удивился американец. – Конечно, я согласился с тем, что у нас будет ребенок, и до совершеннолетия Дженни я выполнял свои родительские обязанности в полной мере, но я никогда не чувствовал ни капли того, что принято называть отцовскими чувствами, и мы с дочерью совершенно чужие люди.

      – Как это? – не поняла Настя.

      Макаров со слов Игната знал, что девушка выросла в многодетной семье и была очень привязана к родителям, братьям и сестрам.

      – Ну так. – Американец пожал плечами. – После школы дочь поступила в университет и уехала из дому. Она сделала неплохую карьеру, состоялась в жизни, чему я, конечно, очень рад. Но мы не видимся и не переписываемся, потому что оба не имеем такой потребности. Нас связывала только Клэр, к которой мы оба были привязаны, но после ее смерти я ни разу не видел Дженни.

      – И сколько же вы не виделись? – продолжала задавать вопросы Настя.

      – Десять лет.

      – И все это время вы путешествуете по миру?

      – Не совсем. После смерти Клэр я привел в порядок дела, выполнил свой долг по отношению к ее памяти, а потом продал наш дом и практически все имущество, после чего и начал вести кочевую жизнь. Я мечтал посмотреть Европу, поэтому сначала обосновался на полгода в Париже, потом переехал