Невечнозелёное. Ирина Костевич

заповедника охраняют. Ну и что? Это было до фига как давно, года два назад. И ничего особенного, нашли-то через час всего. Никто не умер.

      – Но ты же это пережила…

      – В общем, пора в магазин, жратвы купим хоть какой, – предложил Мишаня. – Уже бы поесть пора.

      – Пора-пора… Идти пора, а не жрать. Желудок ходячий. Пищеварительный тракт! – Яндекс явно отыгрывался на Мишане, но тот реагировал вяло. Дёрнул Ирму за руку, и они, независимые такие, ушли искать поселковый магазин. А в это время Антон и Янек всё-таки рассказали Димке, что произошло утром у моря. Мишанин брат впечатлился:

      – Слушай, если всё нормально кончится, ты мне эту ручку продай, а? Это ж символ журналистики – стреляющая ручка! Я в кабинете у себя повешу, под стеклом держать буду, честно!

      – В каком кабинете, Дим? – подколол Антон.

      – Ну, кабинет же у меня будет когда-нибудь.

      – На этой ручке, может, чего висит – не отмоешься…

      – А сколько дашь? – оживился Яндекс.

      – Тут вопрос, сколько тебе могут дать. В смысле – припаять, – подпортил другу коммерцию Антон.

      Пока он втихаря решал, направо им идти или всё-таки налево, так как дорогу на отцовский хутор с этой точки посёлка Антон помнил плохо, в конце улицы показались довольные Мишаня с Ирмой. Судя по набитому пакету, с продуктами в этой глуши дело обстояло неплохо.

      – Ирмуха, расскажи, – ткнул в бок Ирму Мишаня. – Вот там было… Кино, не магаз. Советское кино.

      – Ну, почти Толедо… – протянула Ирма. – А продавщица-то! – она глянула на Мишаню, и оба зашлись от смеха. Остальным было не смешно, но что делать… Потерпели. Как и не особо удачный Ирмин рассказ про то, что в сельмаге мухи садились на хлеб, продавщица была опухшая, а полы и стеллажи – старые-престарые. А на дверях там – список сельчан, которым необходимо явиться в амбулаторию делать прививки.

      – Я думала, такого уже нигде не осталось! – закатывалась и даже повизгивала от смеха Ирма, а Мишаня её поддерживал. Два беззаботных дурака.

      «Хотя они же не знают ничего! Вот им и весело на ровном месте». Антон взглядом спросил Янека: «Рассказать?» Димка, заметив диалог, помотал головой: «Не вздумайте!» Но Яндекс уже разрешил. Не будут же они по дороге шептаться, а обсудить всё как следует – придётся.

      – Короче, такое дело…

      Когда Антон начал, идиотское ржание стихло, зато с полуоборота пошли идиотские советы. Предлагалось, конечно же, использовать полицию, авторитетных знакомых и их знакомых, огласку в средствах массовой информации.

      – Да вы дослушайте сначала!

      Ирма с Мишаней присели на брёвнышко, почти синхронно сложили руки на коленях и приготовились слушать. Только Ирма села грациозно, а Мишаня бухнулся, как сетка с картошкой. И стал глупо улыбаться. Нет, всё-таки Мишаня слишком инфантилен для своих лет. Так нельзя.

      Встали с бревна они заметно погрустневшие. Ирма пошла обнимать и жалеть «бедного Янека». Тот отбрыкивался, отмахивался, но под Ирминым напором сдался, позволил себя зачем-то причесать и пообещал даже, что отдаст Ирме странноватого вида жилет на починку – сзади у жилета был вырван клок, и ткань болталась на честном слове.

      – Но только – потом, когда вернёмся! – и он тряхнул головой, чтобы волосы легли, как вольно.

      – Всё-таки хорошо же, Яндичка, что мы кошку спасли? Видишь, и сюда успели? А ты взял и обидулину словил, – сладко ввернула напоследок Ирма.

      Ей никто не ответил.

      Повезло, что не было дождя. Размокшая грунтовка – так себе удовольствие, если пилить по ней несколько кэмэ. Вроде и недалеко, но это для тех, кто не за компом лето проводит. Мишаня быстро сбил ноги, стал отставать, потом разулся, пошёл босиком, поранился о какие-то колючки, обулся, захромал. Услышал пущенное сквозь зубы Янеком «жопачник…» и совсем загрустил.

      Антон часто оглядывался. Типа: все собрались, никто не отстаёт? А сам, понятно, Ирму фиксировал. Здесь. Всё в порядке…

      Ну что он в Ирме нашёл?

      А внутри всё ноет-ноет. Вот и ответ. «Чего нашёл?» – это когда ответа нет, слишком много всего, слов не хватит. Ворчит он, ругается, злится – а как посмотрит на её гибкие пальцы и розовые, плотно прижатые к голове маленькие ушки, вся злость тает. И смеётся Ирма хорошо. И добрая очень.

      2.

      Дорога иссякла. Да только Антон отлично помнил, что теперь надо идти берегом, по тропинке. А речка здесь интересная. Посреди леса ни с того ни с сего – горный поток. Смешливый, узкий, груды камней то здесь, то там высятся из воды. Упавшие деревья поперёк потока, ненадёжные мостики. А гор поблизости никаких, заметьте, нет. Холмы разве что. Из-под ног прыгают врассыпную лягушата, быстрая вода шумит-звенит. Потом появился новый звук: будто кто встряхивает недовыжатый после стирки пододеяльник. Это низко-низко, прямо над водой, пролетел вдоль реки аист. И скрылся за поворотом.

      Было достаточно светло, но начинало холодать. Прибавили ходу – однако Мишаня, замыкавший цепочку, взвыл и попросил подождать, а ещё лучше – посидеть «вон на том диванчике». Мишаня