Крик петуха. Владислав Крапивин

звучит-то до чего дико!

      – Не более дико, любезный Карло, чем «о Господи» в устах одного из основателей новой теории пространственно-временных структур…

      – Которые, кстати, никоим образом не отрицают участия Творца в их создании и развитии…

      – Так и записать? – язвительно спрашивал Аркадий Ильич.

      – Это незачем записывать! Это ясно любому разумному человеку!.. А неясно вот что: при чем вообще виток и перестройка структур в «Черемховском эффекте», если там имело место лишь линейное перемещение в одном пространстве?

      – А «эхо», возникшее в иных гранях почти через век!

      – И тем не менее там действовал принцип тривиального линейного вектора, с Мёбиус-вектором не имеющий ничего общего…

      – Карло, я тысячу раз просил! Не смей при мне упоминать о Мёбиус-векторе, этой дикой выдумке авантюриста Мохова. Он еще больший мракобес, чем ты, и… Виктор! А ты что здесь торчишь? Неужели, кроме моего кабинета, нет места, чтобы бездельничать?

      – Здесь кресло удобное, – безмятежно отвечал Витька, делая вид, что не слышал упоминания об отце.

      – Ступай отсюда…

      – Дядя Карло, а вы меня тоже прогоняете, да?

      – Не ходи никуда, Витторио! Сиди здесь… Слушай, как твой дед льет мыльную воду с пузырями на своего старого друга! Сейчас он будет бить меня по лысине футляром от меридианного дубль-гироскопа Кларенса…

      – Ко-о… – с удовольствием говорил на балконе Кригер.

      – Очень нужна мне твоя глупая лысина, – ворчал Аркадий Ильич. – Виктор, марш гулять!

      – Щас… – Витька поудобнее усаживался в кресле. Морщась, трогал под коленкой след петушиного клюва. Слегка болело. Но на Кригера он не злился. Сейчас они были вроде как союзники.

      Дед отворачивался от Витьки к дисплею.

      – За что мне это наказание?.. Кларисса, конечно, поступила мудро, она всегда была практичная девица. А я – плати по векселям…

      – Ну, а… – вполголоса говорил д’Эспозито и замолкал.

      – Увы… – так же тихо откликался дед.

      – Никакой информации?

      – Никакой. Даже у Скицына.

      – А при чем Скицын? Ведь с ним-то он как раз воевал больше, чем со всеми.

      – Ну, знаешь ли… Милые бранятся – только тешатся…

      – Гм… А чем он там все-таки занят?

      – Ты меня спрашиваешь? Может, он шлет научные отчеты?.. Скорее всего, он ничем не занят. Полагает, что сам факт его перехода есть подтверждение всех его дилетантских теорий…

      – «Дилетантских»… Помилуй, Аркадио! Ты же сам понимаешь, что…

      – Ничего я не хочу понимать! Авантюризм и наука несовместимы!

      Витька равнодушно плевал себе на ногу и растирал по ней следы машинной смазки – она осталась после ремонта старенького, расхлябанного велосипеда «Кондорито», найденного для директорского внука среди обсерваторского утиля. Взрослые, видимо, думали, что он их разговора не понимает, не догадывается, что речь идет об отце.

      О