Трава-мурава. Федор Абрамов

ко мне Шура. – У меня один патрон остался.

      – Это она чернобурку завести хочет, – опять подала голос Зина.

      – Почто, Зиночка, чернобурку? На нашем телятнике и без чернобурки утонешь.

      – Не утонешь. По субботам-то не много бываешь на телятнике.

      Шура медленно покачала головой:

      – Ох, Зиночка, Зиночка… Ты всегда вот так обо мне. По субботам-то я… – И вдруг охнула, схватилась руками за голову и громко разрыдалась.

      – Ну еще, – фыркнула Зина, – то песни, то слезы. Нам одно что-нибудь.

      Лицо Аркадия стало белым как полотно. Наверно, с минуту не дыша, он смотрел на Зину, потом устало махнул рукой:

      – Дура. По субботам-то она знаешь какие песни поет? На могиле у мужа… Еду я сегодня с дровами…

      Шура резко подняла голову:

      – Не надо, не надо…

      Под порогом спросонья заворочалась собака, щелкнула зубами, видно роясь в своей шубе, и затихла.

      – Вот ведь я какая, – с виноватым видом сказала Шура. – Нагнала на всех тоску.

      Губы у нее все еще подергивались, но мокрые глаза уже лучились.

      – Ладно, давайте лучше про охоту. У меня Сережка страсть любит, когда про зверей рассказывают. Охотником, наверно, будет.

      – Шурочка! Вот за это люблю… – воскликнул, загораясь, Аркадий. – Терпеть не могу плаксивых! Хочешь, я тебе дам пороху? – предложил он и с каким-то восторженным выжиданием уставился на Шуру.

      Два Ивана тоже расщедрились:

      – Порох и у нас имеется. Можем!

      Затем все трое наперебой начали давать Шуре советы, как лучше изловить коварную лису. Потом советы сменились охотничьими историями, и тут неожиданно выяснилось, что каждый из них охотник, да и притом не последний охотник. Впрочем, пока они расправлялись с зайцами, лисами, енотами и другой подобной мелочью, можно было еще слушать, но когда они переключились на медведей…

      Зина, не расставаясь с вязаньем, откровенно зевала, я тоже заметно скучал – слишком уж смело обращались охотники с хозяином леса. Зато Шура слушала с величайшим удовольствием. Ее большие доверчивые глаза были широко раскрыты. Она переводила их с одного рассказчика на другого, иногда по-детски простодушно вскрикивала: «Ох!», «Правда?» – и Аркадий, и два Ивана, поощряемые ее вниманием, забирали все выше и выше. Было даже неловко, что Аркадий совсем забыл о своей невесте и сидел, повернувшись к ней спиной.

      Не знаю, как долго продолжалась бы эта потеха, если бы Зина трезво не заметила:

      – Вы хоть бы врали, да поменьше дымили. А то сидим, как в овине…

      …Бутылка «Столичной» давно уже была допита. Да и что такое пол-литра на четырех мужиков?

      Кто-то (кажется, Аркадий) неуверенно предложил:

      – Зинаида, ты теперь раскошеливайся.

      – Вот еще! Вы хоть ведро выхлещете!

      Мы с Аркадием переглянулись. Нет, у обоих пусто в кармане. На достатки Иванов тем более рассчитывать не приходилось.

      – А знаете что? – вдруг сказала Шура. – У меня соседка гуся торговала – тут близко… Все равно лиса утащит.

      – Не