Эгнор. Вадим Крабов

переднюю лапу. Медведь заваливается на подрубленную ногу, а Рон отпрыгивает к противоположной стене. Заклинание развеивается, не успев сформироваться. Зверь поднимается и, спотыкаясь, приближается к моему единственному другу и поднимается на задние лапы.

      Я не выдерживаю и бегу через плотный воздух к почти застывшему животному, взяв меч двумя руками, и собираюсь поразить его колющим ударом в грудь. Рон опережает: шагает к медведю и вбивает двумя руками свой слегка согнутый меч в левую сторону груди почти по гарду! Пытается выдернуть, но меч застревает — не предназначен этот клинок для таких ударов, это я уже знал. Отпускает рукоять и выворачивается из-под опускающейся туши. Прямо в мою сторону! И еще успевает воткнуть кинжал в спину падающего зверя во время вращения. Я с трудом останавливаюсь и отвожу меч в сторону. Тишина резко сменяется звуками, и рев зверя просто оглушает, но вскоре он переходит в булькающий хрип. Рон поворачивается ко мне:

      — У тебя был приказ ждать моего сигнала?

      — Нет, но… тебя же медведь чуть не задрал! — закричал я.

      — Неужели ты думаешь, что меня, охотника в руинах, может задрать простой пещерный медведь? Вот если бы он на тебя бросился, тогда, конечно, тебе пришлось бы себя защищать, причем не давая зверю выбраться наружу. Там Агна. Ты помнишь?

      Я опустил голову. Стало стыдно. Ведь все мозги вылетели, я готов был сквозь землю провалиться! Рон хлопнул меня по плечу:

      — Не переживай, я и не такие глупости совершал по молодости. Агна, посмотри — лошади не отвязались? И заходи сюда.

      — А если еще кто-нибудь здесь есть? — спросил я, практически успокоившись.

      — Пещерный медведь никого не потерпит. Никого здесь больше нет.

      До темноты разделывали тушу. Завели коней, которые с опаской фыркали на запах свежей крови, нашли колодец в глубине пещеры, напоили коней, обмылись и рухнули спать, разведя костер. Там оказалась прекрасная вытяжка. Спали на свежих ветках, прижавшись друг к другу и поближе к костру.

      Наутро Агна погнала коней пастись, я начал прибираться, а Рон доскреб шкуру, вывесил на улице сушиться и, соорудив коптилку, стал коптить самые нежные куски мяса.

      Помещение оказалось небольшим, примерно пять на пять метров, округлое, с большим очагом посредине, вентиляционным ходом куда-то наверх и колодцем с чистой водой, но мусору! Мама не горюй. Дальше шел еще ход в большое помещение с истлевшими нарами и тоже кучей хлама, но мы решили ограничиться первым. Чего только я не вытаскивал: и гнилые ветки с гнилыми же листьями, и кости съеденных медведем животных, и разный человеческий мусор в виде истлевших тряпок, и, конечно, элементарную грязь. Целый день мы были заняты хозяйственными вопросами. Агна нашла неподалеку луг с отличной травой и маленькой речкой, Рон закончил с медведем, а остатки и весь мусор сжег. Я вычистил малую пещеру, набрал дров и соорудил лежанки из веток. Наконец, все сели ужинать.

      — Агна, запомни, ты теперь Ванга Ростумен, купеческая дочь,