Остерия «Старый конь». Дело второе: Браватта. Виталий Останин

инквизитору согрела, несмотря на холод в городе и неважное начало дня в виде очередной жертвы Лунного волка.

      – Ладно! – сказал он, приободрившись. – Давай здесь со всем заканчивать, а потом ты с телом на ледник – вскрытие проводить и отчет писать, а я к начальству.

      Роберто посмотрел на своего старшего товарища тоскливым взглядом, но вслух ничего не сказал.

* * *

      Спустя час, стоя перед столом кансильера судебной инквизиции, Ипий Торуго уже не радовался, что его голову посетила идея с каретой. Вернее, идея-то была отличной, но…

      – То есть ты считаешь, что этим Лунным волком, палаш ему в глотку, может быть кто-то из дворян?

      Скрипучий, но все еще громкий и хорошо поставленный командирский голос Джованни Торре дрожи у Ипия не вызывал – не мальчик! Но все же заставлял довольно критически рассматривать свою версию и, что особенно неприятно, находить в ней дыры размером с кулак.

      – Да, супремо[13].

      – А может, и не быть, верно?

      – Да, супремо.

      – И опираясь на эту блестящую догадку, сынок, ты хочешь, чтобы я дал добро на допрос дворян?

      «Какой я тебе, к демонам, сынок?!»

      – Нет, супремо.

      – А чего же ты хочешь, Торуго?

      – Разрешения проработать этот след, супремо. Просто выяснить – может такое быть или нет.

      – И как ты намерен это сделать?

      – Ну, для начала я опрошу ночную смену стражи. Узнаю, не видел ли кто из них карету неподалеку от места преступления.

      – А если кто-то видел карету?

      Старик сидел за столом, нахохлившийся, как старая птица. Плечи его были укутаны двумя или тремя пледами, но он, судя по всему, все равно мерз – замок Иверино, в котором располагалось ведомство, вообще был местом холодным, а уж приморской зимой особенно. Морщинистое лицо кансильера судебной инквизиции было обращено к Ипию, на нем застыло выражение доброжелательного внимания. Что инквизитора совершенно не обманывало. Он знал, что облик доброго дедушки не более чем маскировка хищника, скрадывающего жертву.

      – Буду выяснять, кому эта карета принадлежит.

      Ипий прекрасно видел, что своими вопросами Торре просто подводит его к нужному ответу, но уйти с этой тореной дороги не мог. Хоть бы она и вела в ловушку.

      – А когда узнаешь?

      «Проклятый старик!»

      – Вероятно, мне нужно будет поговорить с тем, кому она принадлежит, супремо.

      – Тогда почему, сынок, палаш тебе в глотку, ты мне врешь?! И говоришь, что не просишь у меня разрешения на допрос дворян?! – голос кансильера взлетел ввысь, но в конце фразы сорвался на довольно позорный скрип. Годы брали свое, и рык рейтарского капитана уже не был так грозен, как прежде. При определенном воображении можно представить, как раньше сей трубный глас заставлял стоящих навытяжку солдат гнуться назад.

      – Потому что это может и не понадобиться, супремо. – стараясь следить за голосом и тщательно подбирая слова, ответил Ипий. –

13

Супремо – буквально, – превосходный! Аналог русского «ваше превосходительство».