Принцип суперпозиции. Евгений Белоглазов

пасть, утыканная рядами бесчисленных острых зубов… Одна волна кошмаров сменялась другой… Вот он стоит за кафедрой на возвышении перед громадной аудиторией. В первом ряду сидит тучный бородатый профессор Таубе и, вытянув длинные ноги, злорадно таращится на него поблескивающими сквозь линзы круглых очков глазками. Словно издалека доносится его собственный голос, усиленный акустикой зала: «Милостивый господь не оставил нас в заблуждениях наших! Он призвал братьев по Разуму из далеких миров вселить глас божий в ослабшие души наши и раскрыть величайшую тайну мира – тайну бытия!..» Он слышит усиливающийся шум голосов и сам усиливает голос, стараясь перекричать толпу: «Господь вложил в их руки могучую, всепобеждающую силу! От одного лишь вида ее дети греха и сатаны, несметно расплодившиеся на земле нашей, должны трепетать и молить всевышнего о прощении в ожидании последнего часа своего. Эта сила – крест!..» Он кричит что есть силы, потрясая над головой пальцем. «Это… черный крест!..» В ответ он слышит гомерический хохот профессора Таубе и перепуганные крики с галерки: «Остановите его!.. Прекратите!.. Он спятил!..»

      Ланке очнулся в холодном поту и с мучительным стоном перевернулся на спину. В полумраке комнаты разливался ядовито-желтый свет ночника. На голых стенах замерли расплывчатые тени, в которых с трудом угадывались увеличенные подсветкой контуры допотопной мебели. Тупая боль разваливала затылок. Он тряхнул головой и потянулся к часам на столе. Часы показывали четверть второго. За окном завывал ветер. Оттуда же под душераздирающий аккомпанемент флюгера доносился стук раскачивающихся ветвей.

      Пошарив еще раз по скатерти, он нащупал коробочку с аспирином, которым предусмотрительно запасся у Фернандеса, и графин с водой.

      «Приснится же такая чушь! – Он приподнялся, проглотил две таблетки и запил их водой из стакана. – Жил себе тихо-мирно… никаких забот. И вот на тебе!.. – В глубине сознания зародилось и стало нарастать недовольство. – А всё проклятый “Объект”!.. Стоило чуть поволноваться, как сразу подскочило давление и обострилась застарелая мигрень. А сны!.. Какие сны!..» Он мрачно усмехнулся, представив еще раз, в какой несуразной роли выступал перед почтенной публикой, потом глубоко, с задержкой, вздохнул и только тогда окончательно проснулся.

      «Но нечто подобное могло и в самом деле случиться!» – обожгла вдруг шальная мысль. В памяти всплыли подробности прощания с Тэйлором… концовка недавней дискуссии и, наконец, расширенные от испуга глаза Джесси на белом как полотно лице…

      С протяжным стоном Ланке откинулся на подушку и какое-то время лежал, плотно сомкнув веки. Нет, прежде всего надо успокоиться, заставить себя ни о чем не думать… Если бы не эта боль! С ней не заснуть до утра!..

      После нескольких неудачных попыток он постепенно стал отвлекаться и путем самовнушения попробовал отключить болевые центры.

      Посторонний звук вывел его из забытья. Проклиная всё на свете, он опять приподнялся и стал вслушиваться в зыбкую тишину.