Колыма. Загадочное обнажение. Анатолий Музис

овень в реке поднимется, то убежать некуда.

      "Вода падает, – подумал он. – Дождь не предвидится. По крайней мере сутки переждать можно."

      Он оглядел косу по-хозяйски, прикинул, где встанут палатки, где расположится кухня. Посмотрел, что направо от лагеря, что налево…

      Правый берег прятался в тени, но Нюкжин все же разглядел, что породы там сильно трещиноваты, красновато-бурые и в верхней части берегового обрыва похожи на глины с бордюром из полос зеленого и белесо-серого цвета. Так выглядели коры выветривания – продукт химического преобразования пород.

         "Нет худа без добра, – подумал он. – А то проплыли бы ходом".

         Чайник уже повторно выплеснул в огонь тонкую струю кипятка.

      – Поешьте, – предложила Ася. – Через полчаса будет готово.

      Герасим только что завалил сохатого и, пока его разделывали и перетаскивали, они все здорово намаялись. А огонь костра привлекал. В казане булькали макароны. На горячих угольях шипела смазанная маслом сковородка, рядом, на дощечке лежали крупные куски вымытой печенки. Но Герасим сказал:

      – На полный желудок много груза не поднимешь. А чайку выпьем.

      Андрей с сожалением посмотрел на сковородку, но возражать не стал. Только оглянулся – как остальные?

      Нюкжин думал так же как Герасим.

      Светлана в разговоре не участвовала, она зарисовывала привал. Ее внимание привлекли лишенные коры бревна, которые служили и за скамейку и за стол.

      Они сходили к месту разделки и перенесли остатки в лагерь.

      Полешкин и Светлана поставили женскую палатку. Герасим выбрал хорошее ровное место недалеко от кухни. Оттяжки он закреплял с одной стороны за сучья тяжелого бревна, с другой – за колышки, вбитые в песок. На кухне он уже успел соорудить постоянный вместительный очаг. Успел он и разгрузить лодки и вытащить их на галечник. Рядом, вразброс лежали мешки и ящики.

      Большую палатку еще предстояло поставить, и все-таки Нюкжин испытывал чувство умиротворения. Грязная работа позади. Завтра они осмотрят правый берег и поплывут дальше. А сейчас…

      – Можно подавать? – спросила Ася.

      – Конечно!

      Они расселись вокруг костра на бревнах и ящиках и заворожено следили, как Ася накладывала в мисочки печенку и макароны. Печенку она приготовила мастерски – сверху нежная корочка, а внутри сыринка с кровью. А к макаронам неведомая подлива.

      – Самые витамины! – прокомментировал Герасим. – Мясо и рыба – овощи Заполярья.

      

      Сохранение мяса обветриванием

      Он говорил напыщенно и получалось не столько торжественно, сколько смешно. И щеки у него сейчас были как у хомяка, за ними ушей не видно.

      Но и Нюкжин с аппетитом поедал печенку с макаронами, заправленными мучной и так же удивительно вкусной подливой.    Прямую конкуренцию им обоим оказывал Андрей. Он вообще слыл великолепным едоком.

      – Жаль, кишки выбросили, – сказала Ася. – Я бы сделала ливерную колбасу.

      – В другой раз, – пообещал Герасим.

      – Я паштет сделаю, – размечталась Ася. – Печень сварю, проверну через мясорубку и смешаю со сливочным маслом.

      – Не испортится? – спросил Нюкжин.

      – Не допустим! – сказал Андрей с набитым ртом.

      Все засмеялись.

      – Растительным маслом залить, не испортится. – сказала Ася.

         Солнце клонилось к горизонту. Лучи косо скользили по галечнику, делали его рельефным, выпуклым. И то тут, то там галька поблескивала.

      Галька поблескивала, привлекая внимание. Нюкжин поднялся.    – Поставите палатку? – спросил он. – Я пройдусь посмотрю кое-что.

      – Конечно! – первым отозвался Андрей.

      Герасим и Андрей уже установили радиомачту. Высокий шест, подобранный тут же на косе, закрепили тремя оттяжками в вертикальном положении и обложили камнями. Его макушку оттягивала антенна, вторым концом привязанная за дальний куст тальника. Определив место и направление отвода, они теперь ставили "генеральскую" палатку-четырехместку. В ней жили мужчины и размещались штаб отряда и рация.

      Светлана набрасывала в альбом эскизы возникающего лагеря.

      Подошли Герасим и Андрей.

      – Порядок! – сказал Герасим.

      Он уселся на толстом бревне, как на завалинке, и сразу потянулся за чайником.

      – Чай не пил – откуда сила? – И добавил: – Чай попил – совсем ослаб…

      – Завтра отберем пробы на анализы, ящика два-три, – продолжил свою мысль Нюкжин.

      – Лодки перегружены.

      Герасим не вспомнил про перегруженные лодки, когда стрелял сохатого. Но он прав: они уже отобрали пять ящиков проб и образцов, теперь еще сердолики и образцы с пестрого обрыва. И мясо! Увести такой груз на трех лодках невозможно, хотя две из них отличные понтоны-"пятисотки".

      – Придется