Солнечный ветер. Андрей Боцман

ршивей и паршивей. Наверное, это худшая из моих сторон: всегда искать оправдания для тех, кто сделал мне больно, и что самое главное – находить его. Я не могу слепо ненавидеть, слепо мстить – как-то подспудно у меня в подсознании все раскладывается по полочкам, и не успеваю я сделать и трех вздохов, как негодяй уже оправдан. А когда у негодяя есть оправдание, его очень трудно ненавидеть.

      А я действительно все понимал. Сейчас, сидя в нашем привычном баре на окраине города, я понимал все, кроме причины, почему я должен его ненавидеть.

      Я обвел взглядом высокие затемненные окна, затертую дубовую барную стойку, небольшой зал с редкими посетителями, не спеша потягивающими свежее пиво и не обремененными грузом нерешенных проблем. Этот бар, как и наша дружба, помнил лучшие времена. Ломались стулья, затирался лак на стойке и столах, трескалась плитка на полу, все больше дырок от шампанского появлялось в подвесном потолке – и все это время наша дружба кислела вместе со здешним пивом, которое сегодня было совсем дрянным, а мы продолжали притворяться что все так же близки друг другу, даже когда исчезли общие темы для разговоров. В этом плане наш бар был куда честнее нас, выставляя напоказ все неприглядные последствия непрерывного использования на протяжении многих лет.

      Сидя здесь и сейчас, мне казалось, что вся моя жизнь похожа на этот бар: затертая вечными проблемами и засаленная социальными стандартами. Будто все те десять лет, что я прожил в этом городе, мое мировоззрение от всего что со мной происходило, коптилось и чернело, как маленькое окошко в туалете от сигаретного дыма и испарений. Будто от ясного и свежего мира, видимого через окно десять лет назад, в еще подростковом возрасте, остались лишь размытые линии жизненного опыта, усталости и воспоминаний.

      Теперь я понимал, как мы к этому пришли, и как этого можно было избежать. Я вспоминал человека, с которым в былые времена мы делили одну сигарету, одну мечту, одну жизнь на двоих, но видел лишь того, с кем не смог поделить одну женщину.

      О эта, грустная, и к сожалению, банальная история, повторяющийся из века в век спектакль, в котором меняются лишь актеры и декорации. Сложно пересказывать то, что уже сотни раз поведано куда более лучшими рассказчиками и много более интересными людьми, но умолчать нельзя, когда душа рвется на части.

      Наша история растянулась на десять лет, но от этого не стала менее пошлой. Будто две перпендикулярные линии мы с Женей пересеклись сразу после школы, чтобы потом броситься врассыпную. Волею судеб начинающий экономист и начинающий юрист оказались в одном вузе, в одной комнате в университетском общежитии и с одной бутылкой на двоих. Именно те пол литра «Русского азарта» я всегда считал началом нашей дружбы, и, возможно именно поэтому, она сейчас заканчивается дерьмовым пивом.

      С самого начала нас разбрасывало в разные стороны ринга, но всегда находилось что-то, что заставляло нас, вопреки всему, держаться рядом. И надо сказать это было здорово до тех пор, пока этим «чем-то» не стала моя Ира. Уж не знаю, что во мне привлекло ее в день нашего знакомства, однако о Жене, в то время моем неотъемлемом спутнике, она отзывалась весьма презрительно в своей особенной манере безинтересности: «он такой отвратный».

      Это воспоминание заставило меня улыбнуться. «Отвратный». За пять лет многое изменилось и в нашей жизни, и в нас самих. Без родителей, связей и без гроша в кармане, я с самого социального дна вырос до руководителя отдела в международной компании, купил нам с Ирой квартиру. И казалось мне что я самый крутой, самый молодой и успешный. Однако Женек со своим юридическим стал работать в компании приближенной к силовым структурам, зарабатывая больше меня неизвестно чем, неизвестно где.

      Мы все еще часто встречались: я, Ира и Женя с очередной подружкой, – так, посидеть, поболтать ни о чем, рассказать друг другу что нового в жизни, вспомнить старое. Легкие деньги, много свободного времени и нужные в нашем обществе знакомства делали Женину жизнь куда более захватывающей и интересной в сравнении с моими рабочими буднями. Но я был все-таки счастлив, потому что у меня была Ира, у меня была семья – то чего у Жени с таким темпом жизни быть в принципе не могло – я был счастлив настолько, что очень ясно представлял себе наше будущее и не замечал настоящее.

      Да что говорить, я был слеп. Я был слеп, когда исчезли смайлики в конце Ириных смс-ок, я был глух, когда слова «люблю» и «скучаю» незаметно исчезли из нашего лексикона, я был глуп, когда Женя первый раз пришел на очередную нашу встречу один. Я был наивен и доверчив, не замечая очевидного целый год, пока однажды не обнаружил пустую квартиру с выпотрошенными шкафами и забытые Женины перчатки в прихожей. Ни слова, ни записки, и два отключенных телефона. Как сказала бы Ира: «отвратное зрелище».

      Эта нехитрая история привела меня в этот бар, где мы часто встречались с моим бывшим лучшим другом, вытолкав меня из вмиг опостылевшей квартиры. Но даже здесь, залихватски заливая алкоголем внезапно разверзнувшуюся в душе пустоту, унять боль от предательства не удавалось. И хотя, в конечном итоге, во многом виноват я сам, начиная от выбора друзей, заканчивая наивной верой в человеческую добродетель, не все можно понять и простить.

      Несмотря на