Знакомство по объявлению. Мари-Элен Лафон

в раздолбанных машинах.

      Они были печально знамениты от Байоля до Дюнкерка: шатались по улицам, приставали к женщинам, просиживали дни напролет в привокзальных буфетах, похмельные садились за руль какой-нибудь развалюхи вместе с такой же поддатой женой и кучей запущенных детей – никаких водительских прав у них, разумеется, сроду не водилось, – и катили к побережью, отдыхать. В неполные семнадцать лет Дидье, глядевший на мир жестким взглядом голубых глаз и немного стеснявшийся своих больших рук – он учился на сантехника, – заметно выделялся на фоне остальных родственников, в чью компанию, казалось, попал по ошибке, хотя и за ним уже числились некоторые подвиги, в том числе попытка поставить рекорд скорости на угнанном мотоцикле, – ясное дело, не на трезвую голову. Анетта, несмотря на природную жертвенность и слишком мягкое сердце, могла вообще никогда не встретиться с Дидье, но судьба решила иначе. Ей было двадцать, когда от рака поджелудочной железы скоротечно скончался ее отец, сгорев за каких-нибудь три месяца; они с матерью, в пятьдесят восемь лет вынужденной уйти на пенсию, оставили дом, в котором жили последние пятнадцать лет, и переехали в скромную квартиру на первом этаже дешевой многоэтажки. По соседству обитало многочисленное семейство Дидье – младшие братья и сестры плюс двое дядек с отцовской стороны, только что выпущенных из тюрьмы. Дидье вел себя героически; единственный из всего семейства, он пытался наладить нормальную жизнь; вставал рано утром и отправлялся к месье Уазену – добродушному мастеру-сантехнику, тунисцу, перебравшемуся в их городок больше четверти века назад и с тех пор сумевшему обзавестись многочисленной клиентурой, сварливой женой, выводком худосочных чернявых дочек и непрошибаемым оптимизмом. Уазен, на своей шкуре испытавший, что значит быть эмигрантом, согласился взять в ученики неприкаянного парнишку; он решил, что даст тому профессию, а там, как знать, может, даже одну из своих дочек, старшую, будущую обладательницу вожделенного диплома бухгалтера. Он не разочаровался в своем выборе: Дидье оказался толковым малым, у него была техническая жилка и бездна обаяния; он нравился клиентам. Немножко терпения, твердил себе мастер, и я сделаю из него человека.

      Вскоре Анетта увидела Дидье, а Дидье увидел Анетту; они встретились на узкой асфальтовой дорожке, что вела к дверям их смежных квартир. Стояло безоблачное майское утро, что, видимо, сыграло свою роковую роль; светлые глаза и высокая грудь Анетты тоже сказали свое слово. Дидье, не слишком избалованный женским вниманием, скользнул по ней взглядом, недоверчиво прищурился и пригляделся получше; он был сражен наповал; очевидно, в тот момент он вопреки впитанным с материнским молоком примитивным рефлексам почувствовал, пусть смутно и неясно, что эта белокурая девушка, ее мать, Уазен и будущая профессия явились ему подарком судьбы, неожиданным даром небес, редким шансом выбраться из ямы, изменить всю свою жизнь, навести в ней подобие порядка, стать таким, как все,