Боги, гробницы, ученые. К. В. Керам

иероглифической надписи из Розетты весь греческий текст. Некий араб Ахмед ибн абу Бекр «открыл» один текст, который обычно весьма вдумчивый и серьезный ориенталист Гаммер-Пургшталь даже поспешил перевести. Один безымянный «исследователь» из Парижа увидел в надписи на храме в Дендера сотый псалом, а в Женеве появился перевод текста так называемого «обелиска Памфилия»; в нем, оказывается, содержалось сообщение «о победе добрых над злыми, составленное за четыре тысячи лет до Рождества Христова».

      Фантазия била через край. Граф Пален, который отличался помимо фантазии беспредельным невежеством и был глуп как пробка, утверждал, что суть розеттской надписи стала ему ясной с первого взгляда. Опираясь на Гораполлона, на пифагорейские доктрины, на каббалу, он за одну ночь «расшифровал» все тексты, восемь дней спустя передал свой «труд» на суд публики и, по собственному утверждению, именно благодаря быстроте избежал «тех ошибок в систематизации, которые являются следствием долгих раздумий».

      Но Шампольону, который продолжал свою работу среди этого вихря, этого фейерверка дешифровок, классифицируя, сравнивая, проверяя, шаг за шагом приближаясь к намеченной цели, суждено было пережить еще одну новость: некий аббат Тандо де Сен Никола опубликовал брошюру, в которой содержатся совершенно точные доказательства того, что иероглифы – это вообще не письменность, а всего лишь один из элементов декоративного искусства древних. Отстаивая свою точку зрения, Шампольон в одном из своих писем еще в 1815 году писал о Гораполлоне: «Этот труд называется "Иероглифика“, но в нем речь идет вовсе не о том, что мы подразумеваем под понятием "иероглифы“, а об интерпретации, истолковании священных символических изображений, то есть о египетских символах, которые не имеют ничего общего с иероглифами. Это утверждение идет вразрез с общепринятым мнением, но доказательство правильности моей точки зрения находится на египетских надгробных памятниках. На сценах-эмблемах видны те священные изображения, о которых говорит Гораполлон: змея, вонзившая жало в собственный хвост, ястреб в описанной Гораполлоном позе, дождь, человек без головы, голубь с лавровым листом и т. д., но всего этого нет в настоящих иероглифах».

      В те годы в иероглифах видели каббалистические, астрологические и гностические тайные учения, сельскохозяйственные, торговые и административно-технические указания для практической жизни; из иероглифических надписей «вычитывали» целые отрывки из Библии и даже из литературы времен, предшествовавших потопу, халдейские, еврейские и даже китайские тексты, «как будто египтяне, – как писал Шампольон, – не имели собственного языка для выражения своих мыслей». Все эти попытки истолковать иероглифы основывались в той или иной степени на Гораполлоне. Существовал только один путь, который мог привести к дешифровке: отказаться от Гораполлона. Шампольон избрал именно этот путь.

      Великие открытия духа очень трудно точно зафиксировать во времени. Они являются результатом