Голован. Федор Березин

вдохнул в нее и жизнь тоже, ибо в исторгнутом им воздухе имелись его собственные бактерии. Надув Сферу Мира до задуманного размера, Выдувальщик Мира вдохнул туда же и первые слова. От них зародились последующие, и таким вот образом дело встало на поток. Примерно так возникла речь по легенде, но и по науке тоже. Не только от того, что высшие приматы заскучали на деревьях и решили, вместо приевшегося пуканья хором, порадовать друг дружку веселеньким анекдотом. Речь возникла из необходимости – для координации рассредоточения в охоте, и в борьбе за доминирование на суше, уже не хватало повизгиваний и чавканья. Вот и сейчас, не только нам требовались местные, но и мы им. В конце-концов, неужели в этот полудохлый город заглядывали исключительно принцессы в каретах благоухающих розами? В преддверии радиоактивной пустыни и вблизи бывшей границы старой Империи сюда наверняка могли добраться только люди с ружьями и с лицами, которые не хочется наблюдать вблизи, разве что с приличной дистанции и сквозь оптический прицел. Однако извечная судьба городов – стоять на пересечении интересов. Потому здешних жителей держали в оседлости явно не только развалины или вывороченные ударной волной могилки предков. Их держал тут собственный шкурный интерес, помогающий выживать. Жизнь – штука приспособленческая, а речь лишь один из инструментов выживания. Хочешь жить – умей… Правильно! Разговаривать.

      Вот и сейчас так же. Дьюка Ирнац еще не успел наметить, к кому бы обратиться, как из-за покрытого странным красноватым мохом здания бодро выковылял хромоногий мужчина не опознаваемого возраста и тут же взял курс на пересечение. Не сразу было понятно, что он улыбается шире Сферы Мира, потому что во рту хромого зубы напрочь отсутствовали. Он верещал что-то на чужих языках. Потому как каждую новую фразу он выстраивал на другом. Где-то на третьей-четвертой переборе, они с Дьюкай Ирнацем нащупали общую составляющую. Правда, почти тут же, обмен репликами перескочил на старый общеимперский. Густющие брови Хромого при этом чуть вздернулись – он удивился. Впрочем, тут же об этом и сказал.

      – Давно нас не посещал никто с Севера. Давно. Кто-то пускал слух, что там у вас все вымерли, а оно… Надо же. А я вот всегда говорил, что северяне не вымрут – у них там эта… Как ее бишь? Цивилизация, о!

      – Да, она у нас еще на мази, – согласился Дьюка. – А вы курите, любезный?

      – Как не курить? – даже удивился встречный. – Один раз живем. И сам Выдувальщик вроде бы курил. Да еще неясно что. Надо ж было так накуриться, что б выдуть такое…

      – Послушай, любезный, – оборвал тутошнюю пещерную философию наш охотник-проводник, протягивая сигаретку. – А где тут у вас теперь базар? Не перенесли ли в другие места?

      – Что ты, друг. Свободный Рынок – наше всё! – Хромой с наслаждением обнюхивал сигарету. – Эх, хороша! Дашь еще две, или хоть одну такую цивилизованную? А я вас самой короткой дорожкой до рынка и сопровожу. Я быстро ходить умею, ты не сомневайся, друг.

      – Так и быть, дам две, – кивнул Дьюка Ирнац. –