Наследница шовинистов де Мармонтель 2. Яна Егорова

в снегу! – подруга повысила на меня голос. – В дверь звонила, стучала. А когда я ей открыла, чуть с ног меня не сшибла. Заговорила так быстро. Сказала, если ты позвонишь, передать тебе, что они с дядей Ваней в надежном месте и что ты теперь можешь бежать. Это все. Лулу, откуда бежать? Ты же к родственникам поехала? Зачем тебе бежать? Тебя там бьют что ли?

      Я перебила ее:

      – Больше ничего не сказала?

      – Елки! А ты мне ничего не хочешь рассказать? Ничего не сказала, только это и что ты скоро узнаешь, кто им помог. Этот же человек поможет и тебе. Лулу? Лулу! Не вздумай бросать трубку!

      – Я не бросаю. Я здесь. Ты… Спасибо тебе, за это. Я… Я не вернусь больше. Прости меня. Прости.

      Глава 7

      Ближе к вечеру состоялся обед. Что-то подобное нашим поминкам, только в стиле де Мармонтелей. Со свойственной им роскошью и обязательными литературными чтениями после ужина. Валентин пригласил все тех же и по традиции усадил меня рядом с собой. Он ничего не сказал по поводу моей мамы Нины. Неужели, не знает еще? Или надеется, что я не узнаю? Я поостереглась задавать вопрос в лоб, когда за мной явилась мадам Ноелла и передала приказ брата спуститься к ужину. Я не ослушалась, сделала так, как было велено. Пока не знаю, верить ли Катиным словам. Со своего телефона я удалила последний звонок, стерла все, что нашла. Очень надеюсь, что мой братик не доберется до моей подруги.

      И все равно не могу поверить, что он не в курсе, куда пропал его человек. Ведь если его нашли мертвым в нашей квартире… Валентин не мог не узнать об этом. До этого момента мне было безразлично, что будет потом. Но теперь у меня появился шанс и от осознания этого пальцы у меня дрожат уже несколько часов. За ужином и теперь, сидя рядом с братом, бок о бок, мне с трудом удается сдерживать себя в руках.

      Тем временем, в малой зале по традиции погасили верхний свет, зажгли свечи в канделябрах и мадам Ноелла подала брату старую тетрадь. Да. Это не был сверток с дневником и записями нашего предка. Это было что-то новое, данной тетради я до сих пор не видела.

      – О, ты удивлена, моя дорогая? – усмехнулся брат, посмотрев на меня.

      Он опять был в белых перчатках. Приняв тетрадь в свои руки, де Мармонтель любя погладил обложку.

      – Сегодня особенный вечер. Я знаю, ты злишься на меня. Очень зря, стоит заметить. Ведь никто в целом свете, никогда не будет любить тебя так сильно, как я. И никогда не будет заботиться о тебе. Поверь, все, что я делаю – все тебе во благо. Ты пока очень молода и импульсивна, многого не понимаешь. И не все знаешь о своей крови. После смерти нашей матери, ты расстроилась еще больше. Я заметил это. Твоя выходка с ее лекарствами. Глупость, моя дорогая, не так ли?