Огонь, мерцающий в сосуде. Татьяна Полякова

завозилась и спросила настороженно: – Эй, кто здесь?

      – Меня зовут Генриетта, – шепнула я.

      – Чего? – Вероятно, услышанное не укладывалось у нее в голове, впрочем, неудивительно. – Откуда тебя черт принес?

      – Из гостиницы. Я видела, как вы пытались сбежать.

      – Как ты могла видеть... а... окно... Давай вали отсюда. Если эти идиоты тебя застукают, башку оторвут.

      – А вы?

      – Чего – я? У меня руки связаны.

      – Руки не ноги, – рассудила я.

      – Дурдом, – сказала девица и весело хихикнула. – А куда побежим?

      – Для начала надо выбраться отсюда.

      Глаза понемногу привыкли к темноте, и теперь я различала нечто похожее на диван. На нем угадывался силуэт девушки – она лежала лицом к стене.

      – Помоги, – сказала она ворчливо. Я приблизилась и помогла ей подняться. – Ну, веди, чудо безбашенное, потайной тропой Чингачгука.

      – Дверь скрипит, надо подождать, когда они опять загогочут.

      – Разумно.

      Мы замолчали, прислушиваясь к мужским голосам. Ждать, к счастью, пришлось недолго, не знаю, сколько я смогла бы выдержать.

      Мы выбрались в коридор, я держала девушку за локоть, и мы очень осторожно направились к лестнице. Подъем занял всего несколько секунд. Тут я испуганно подумала: а вдруг дверь заперли с той стороны или нас там кто-то ждет? Но ничего подобного не произошло, дверь открыта, и в коридоре никого не оказалось.

      Я задвинула засов, и мы припустились к моей комнате.

      – Развяжи мне руки, – попросила девушка. – Свет в номере не включай, идем в ванную.

      В крохотном закутке мы едва поместились вдвоем. Устроившись на крышке унитаза, я занялась ее руками. Запястья стягивала тонкая веревка, впиваясь в кожу. Проще было ее разрезать, но ножа в номере не было. Я орудовала руками и зубами, лица девушки не видела, но догадывалась, что мое копошение отнюдь не безболезненно.

      Наконец веревку удалось распутать, я вздохнула с облегчением, а недавняя пленница повернулась ко мне, растирая запястья.

      – Ух ты, – насмешливо сказала она, не спеша меня разглядывая. – Тебе лет-то сколько, прекрасное дитя?

      – Может, вы назад вернетесь? – задала я встречный вопрос.

      – Ладно, я по-доброму. Зависть гложет. Ты красотка, а годов тебе не больше двадцати. Где мои семнадцать лет... – заголосила девица.

      Где ее семнадцать, я не знала, но в те времена я, скорее всего, посещала начальную школу. Теперь я смогла хорошо ее рассмотреть. На вид лет тридцать. Настоящая красавица. Темные глаза, тонкий с горбинкой нос, брови вразлет, большой рот с изысканным рисунком. Яркая, нездешняя красота. А фигура у девушки такая, что мужчины наверняка оборачивались, встретив ее, и долго смотрели вслед.

      – Вы очень красивая, – брякнула я.

      Она усмехнулась.

      – Ага, Софи Лорен. – Точно, вот на кого она похожа. – Толку-то от этой красоты, – фыркнула девица. – Слышала пословицу: «Не родись красивой, а родись счастливой»? Мое счастье поманило, да где-то затерялось.