Шумер. Вавилон. Ассирия: 5000 лет истории. В. И. Гуляев

Синджарскую долину лишь в конце мая – июне. Для иллюстрации сказанного приведу несколько выдержек из своего экспедиционного дневника за 1973–1975 годы.

18 апреля

      Вторая половина дня. С юга, с Аравийского полуострова, дует ветер – хамсин. Пыльно и душно. Термометр у дверей базы показывает 32 градуса. Над Синджаром собираются и заволакивают постепенно полнеба иссиня-черные тучи. Часов в девять вечера у нас разразилась невиданной силы гроза – редкая по ярости даже для этих мест. Сполохи молний длились по десятку и более секунд, освещая ночной мрак – хлебные поля, окрестные деревушки и наш лагерь – каким-то адским, призрачным светом фиолетового, зеленого и желтого цветов. Раскаты грома сотрясали степь на многие километры вокруг. А затем на наши видавшие виды брезентовые палатки обрушился даже не ливень, а какой-то потоп. Ветер тоже свирепствовал повсюду, пытаясь сорвать с кольев и унести прочь наши легкие жилища. Эта бешеная круговерть стихий продолжалась часа полтора-два. Потом все утихло, и мы заснули.

      Илл. 5. Синджарская долина на северо-западе Ирака

      Утро встретило нас обложным дождем и холодом. Температура не больше 10 градусов, но к полудню дождь перестал, вышло солнце, и началась изнуряющая, хуже сухой жары, парилка – выпаривание избытков влаги из окрестных полей.

29 апреля

      Казалось бы, за семь лет работы в Ярым-тепе мы уже должны ко всему привыкнуть. Но сюрпризы местной погоды поистине неисчерпаемы. К вечеру небо обложило темными, какими-то пепельно-серыми тучами. Стало душно и тихо. Покрапал редкий дождь, который вскоре прекратился, но посреди ночи, где-то около часа, вдруг подул с севера страшной силы ветер – холодный и неумолимый. Я проснулся оттого, что моя раскладушка как-то странно дергалась и норовила завалиться набок. Наша палатка звенела и стонала под ударами бури, как плохо натянутый дырявый парус старого галеона. А что если это хрупкое жилище не выдержит и рухнет нам на головы? Чертыхаясь, вылезаем из спальных мешков, надеваем телогрейки и на пронизывающем ветру укрепляем палатки: подтягиваем туже веревки и глубже забиваем колья. Опять ложусь в кровать. Штормовая какофония продолжается с неослабевающей силой. Чтобы не слышать жуткого воя ветра и хлопанья старого брезента, кладу на голову подушку и довольно быстро засыпаю. Утро – солнечное и ясное, но ветер дует с севера с такой же неослабевающей силой, неся с собой леденящий холод.

15 мая

      Жарко. Около четырех часов дня. Сидим на завалинке у дома на складных стульчиках и ведем неторопливый разговор, отдыхая после трудного рабочего дня и недавнего обеда. Вдруг откуда-то с северо-востока, из-за речки Абры, в лагерь врывается небольшой с виду смерч и в течение одной-двух минут сносит все наши палатки. Сила удара такова, что некоторые раскладушки отлетают в сторону метров на двадцать.

      Особого рассказа заслуживают закаты и ночное небо в Ярым-тепе. Переход от дня к ночи совершается здесь поразительно