Утром деньги, вечером пуля. Наталья Александрова

адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!..

      – О, чего это? – прислушался дядя Вася с интересом. – Это радио у тебя? Так вроде же эту песню ансамбль пел вокально-инструментальный, а тут одна женщина старается…

      – Да это не радио! – развеселилась Нюра. – Это я себе подругу завела голосистую! Эй, подруга, швартуйся к нам!

      Тут же пение прервалось, и из подсобки вылетел большой зеленый попугай с ярко-желтым пятном на лбу. Сделав круг почета над стойкой, попугай приземлился к Нюре на плечо.

      – Вот, Василий Макарович, моя подруга, – представила Нюра. – Очень у нее репертуар для нашей котлетной подходящий!

      – Желтолобый амазон! – задумчиво проговорил дядя Вася. – Подруга, говоришь? А зовут ее как? Не Люка, случайно?

      – Я ее Эдитой Станиславовной зову, – сообщила Нюра. – А что? Никак вы с ней знакомы?

      – Лично не знакомы, не встречались. Только расскажи мне, Нюра, откуда у тебя такая подруга завелась? Дело в том, что она, вполне возможно, свидетельницей проходит по серьезному делу.

      – По серьезному? – переспросила Нюра, поскучнев.

      – Серьезнее не бывает, – кивнул дядя Вася. – По тому самому убийству, про которое я тебя спрашивал. Зоомагазин на Двенадцатой, где директора замочили…

      – Ах он, скотина! – Нюра насупилась. – Так и знала, что втянет меня в неприятности! Но уж больно мне подруга эта понравилась! – Буфетчица почесала попугаиху под крылом.

      – Так, теперь, пожалуйста, медленно и подробно, – попросил Василий Макарович. – Кто конкретно скотина, о чем вы с ним говорили и как к тебе попала эта вокалистка.

      И Нюра рассказала Василию Макаровичу, что буквально на днях к ней в котлетную зашел Гена Прыщ.

      – Никчемный мужичонка, – добавила буфетчица, – одно слово – Прыщ! Дрянь-человек…

      Прыщ вошел в «Застой», прижимая к груди нечто, завернутое в клетчатый шерстяной платок, подошел к стойке и потребовал двести грамм и два бутерброда с полукопченой колбасой.

      – Никак разбогател? – осведомилась Нюра подозрительно.

      Понять ее подозрения было несложно – Гена платил ей неаккуратно и норовил выпить на халяву. Но на этот раз он гордо продемонстрировал буфетчице туго набитый кошелек, заплатил за свой заказ и даже угостил кое-кого из завсегдатаев котлетной.

      Нюра выдала ему заказ, и в это время из его клетчатого свертка донесся жалобный голос:

      – Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу!

      – Что там у тебя – радио? – удивилась Нюра.

      – Да вот, попугай в форточку залетел! – Прыщ развернул платок и показал буфетчице яркую птицу. – Хочешь – продам? Недорого возьму!

      – Какой же это попугай? – проговорила наблюдательная Нюра. – Это же попугаиха! Я женщину завсегда отличу!

      – А мне один черт – что попугай, что попугаиха… давай пятьсот рублей, и делай с ней что хочешь – хоть сациви, хоть попугая-табака!..

      – Вот я ее и купила! – закончила Нюра свой рассказ.

      – В форточку залетел, говоришь? – недоверчиво