Смертельная игра. Нора Робертс

прилив возбуждения, когда латы легли на плечи. Он стал героем. Героем грядущей битвы.

      Превосходно, думал Барт. Просто отлично. Он не только видел, но и носом чуял дым сражения, запах пролитой крови. Он ощутил, как напряглись мускулы, как выступили на коже старые шрамы. Во всем теле отозвались боль и покалывание только что заживших ран, говорившие о целой жизни, проведенной в боях.

      Он чувствовал себя великолепно. Он был сильным, смелым, храбрым, дерзким и свирепым. Он стал царем, готовым вести в бой свой бесчисленный, но измученный и израненный народ.

      Барт испустил боевой клич – просто потому, что хотел, – и услышал, как воздух дрожит от мощи его голоса.

      Это было классно. Просто классно.

      Короткая взлохмаченная бородка покрывала его лицо, спутанные длинные волосы щекотали шею и плечи.

      Он был Тором, воином, защитником и законным царем Юноны.

      Он оседлал своего боевого коня – со второй попытки, что было не так уж плохо, – и с ходу врезался в бой. Он услышал крики друзей и врагов, звон скрещивающихся клинков и свист копий, несущих смерть. Его любимая Юнона пылала, и он врубился в самую гущу боя, туда, где лилась кровь. Он обливался потом, и брызги крови полетели ему в лицо.

      По предложению его партнера Бенни они добавили опцию с любовной интригой. Чтобы воссоединиться с любимой женщиной, прекрасной и храброй воительницей, доблестно оборонявшей стены замка, он должен был прорваться вперед и вступить в решающую битву – один на один – со злобным лордом Манксом.

      Барт много раз доходил до этого уровня, пока они разрабатывали игру, и лишь несколько раз пробивался дальше, когда программировал последний, самый трудный уровень. Тут требовались искусство, быстрая реакция, ловкость, чтобы прорваться сквозь пламя зажигательных копий и стрел, отразить удары мечей, но иначе – какой смысл?

      Если его зацепят хоть по касательной, это снизит его суммарные очки, возможно, даже обратит его в унизительное бегство или обречет на героическую смерть. На этот раз игрок собирался не просто выйти на новый уровень, но установить новый рекорд.

      Его конь призывно заржал, и они пустились галопом сквозь смрадный дым, перескакивая через тела поверженных. Барт сжал коленями конские бока, припал к гриве, когда его скакун встал на дыбы, и все равно еле усидел в седле.

      Всякий раз, как это случалось в прошлом, он встречался с Манксом в пешем бою, и всякий раз в пешем бою он терял Юнону, свою женщину, и очко в игре.

      «Только не в этот раз», – поклялся себе Барт и испустил боевой клич, прорываясь сквозь дым.

      Вот они, стены дома, где храбрецы сражались с теми, кто вознамерился этот дом разрушить. И там он увидел зловещее темное лицо лорда Манкса. С его меча капала кровь невинных.

      Он ощутил горечь утраты, тоску по счастливому детству, еще не замутненному предательством, обманом и убийством.

      – Я не попал в твою западню! – крикнул Барт.

      – В противном случае я был бы разочарован. – Манкс усмехнулся,