Вершина холма. Ирвин Шоу

Спортсменам все это было известно, но они слушали внимательно. Если бы Маккейн заподозрил кого-то в невнимании, то вполне мог отменить прыжок.

      Они забрались в самолет, Маккейн сел за штурвал. Дверь была снята, проем оставался открытым, холодный колючий ветер врывался внутрь. Самолет набрал скорость и оторвался от земли. Майкл посмотрел в окно и увидел возле ангара крохотную фигурку в синем пальто, машущую рукой. Может быть, подумал он, когда-нибудь ему удастся объяснить ей, что это такое.

      Они прыгнули с высоты семь тысяч двести футов, один за другим. На высоте три тысячи пятьсот футов мужчины встретились, взялись за руки, образовали правильную звезду и стали расходиться. Олдридж должен был раскрыть парашют последним. Сначала все шло по плану, но по причине, которая так и осталась неразгаданной, третий человек сразу же раскрыл свой парашют, Олдридж столкнулся с куполом на скорости сто двадцать пять миль в час, смял его и врезался в товарища. По заключению врача, оба погибли мгновенно, и им не пришлось пережить ужаса падения, за которым в отчаянии наблюдали Майкл и второй спортсмен, беспомощно покачивающиеся на стропах и лишенные возможности что-либо предпринять, а также Маккейн, сидевший за штурвалом.

      Она хоть не плакала, думал Майкл, когда они медленно возвращались в Нью-Йорк по дороге, изрезанной полуденными тенями, и то хорошо. Он взял Трейси за руку. Она не ответила на его пожатие и отвернулась к окну.

      – Прости меня, – сказал Майкл.

      – Помолчи немного, – попросила она, – пожалуйста.

      Дома он налил себе виски, затем спросил жену, не хочет ли и она выпить, но Трейси только покачала головой, прошла в спальню и, не раздеваясь, прямо в пальто, словно ее знобило, легла на кровать.

      Майкл задремал в кресле, поставив бокал на столик, и проснулся, лишь когда в комнату вошла Трейси, которая так и не сняла пальто и платок. Он никогда не видел ее такой бледной.

      – Ты ведь больше не будешь этим заниматься, правда?

      – Не знаю, – сказал он. – Может, и буду. Через неделю. Или через год.

      – Через неделю? – изумленно повторила она. – Что ты за человек?

      – Этого я и сам не знаю.

      – Разве ты не любишь меня?

      – Люблю. Но я не могу любить тебя и жить со страхом.

      – Что ты хочешь доказать?

      – Ничего. А может, все. Время покажет.

      – Ты никогда не говорил мне об этом.

      – Просто разговор не заходил.

      – Теперь зашел.

      – Прости, дорогая. Я не могу ничего тебе обещать.

      – Я думала, тот человек был твоим другом.

      – Он был моим другом. Но случись такое со мной, через неделю он прыгнул бы снова.

      – Раб своего мачо, – высокомерно сказала она.

      – Дело не в этом.

      – Тогда в чем же?

      Он пожал плечами:

      – Когда я пойму это до конца, обязательно тебе скажу.

      Она присела напротив него. В комнате горела одна лампа, и та в дальнем углу, лицо Трейси оставалось в тени, лишь глаза поблескивали. Она сдерживала слезы. Трейси была женщиной