.

зеркале невзначай узрел себя – на меня смотрел этакий недостоверный фрей с гондонной фабрики, со слишком серьезным выражением лица, в костюмчике «а-ля Бонни и Клайд» и надвинутой на глаза шляпе. Хорошо, что меня сейчас никто из моего времени не видит, а то точно засмеяли бы за одну эту шляпу. Блин, на дворе 1944 год, и с востока и с запада в мою сторону двигаются армии и целые фронты, каждый час гибнут десятки тысяч людей, а в это время я, наряженный непонятно кем, вынужден заниматься черт знает чем. Форс-мажор у них, видите ли…

      Впрочем, ничего опасного и подозрительного вокруг меня по-прежнему не происходило. Человек за стойкой что-то писал и даже не смотрел в мою сторону. В приятно пахнущих коридорах клиники было чистенько и малолюдно, как и положено в подобных местах. Лишь один раз по коридору мимо холла прошла молодая женщина в темном платье и белом фартуке классической горничной, тоже не обратившая на меня никакого внимания.

      Девахи в белом халате не было минут десять. Потом я услышал стук каблуков по паркету, а затем появилась и она сама.

      – Пойдемте со мной, – пригласила она.

      Я поднялся по ступенькам и, пройдя вслед за ней через особняк (как оказалось, он имел П-образную при виде сверху форму), оказался во внутреннем дворе, где был сад, куда богаче, чем деревья и кусты перед входом. Там витали настраивающие на позитив ароматы цветущих циний, георгинов, астр и роз, а вдоль нескольких узких аллеек стояли легкие плетеные кресла, типа тех, на которых обычно сидят выехавшие на дачу старорежимные господа в отечественных фильмах (обычно это какие-нибудь экранизации пьес А. Чехова) о дореволюционной жизни. В креслах сидели несколько пожилых людей обоего пола (все они или что-то читали, или, как мне показалось, дремали), но большинство мест все равно оставалось пустыми. Некомплект болящих или все ушли на процедуры (душ Шарко-электрофорез) либо завтрак? Вслед за блондинкой в белом халате я прошел по правой аллейке. Потом мы повернули, зайдя за роскошные кусты бузины.

      Там в плетеном кресле сидела вполне симпатичная женщина в излишне свободном летнем платье (светло-салатная ткань с рисунком в виде белых цветов, длинный рукав, белый воротничок и манжеты) и белых остроносых туфлях на минимальном каблуке. Она читала толстую книгу в коричневом переплете. Мне стало любопытно – что именно она читала? Я присмотрелся и тихо офигел – на обложке тома было оттиснуто золотом: Margaret Mitchell «Gone with the Wind». Стало быть, «Унесенные ветром», да еще и на языке оригинала, что само по себе говорило о многом – только интересно, как здесь все-таки было принято реагировать на чтение вражеской литературы? Хотя на Западе история про хабалку Скарлетт и сердцееда Рэтта Батлера была одним из самых читаемых романов как раз в начале 1940-х, это у нас сия слезливая мелодрама из жизни сентиментальных, но недальновидных джорджийских хлопководов-рабовладельцев добралась только в конце 1980-х, причем в позднем СССР сначала показали одноименное кино с Вивьен Ли и Кларком Гейблом, а уж потом начали переводить на русский язык и литературную основу. Во всем остальном