Путь к сердцу горы (сборник). Александр Мазин

тебя не будем трогать.

      Ты уже убит.

      Ан, соврали! Где им, шалым,

      Высмотреть звезду!

      «Дуй своей дорогой, малый!»

      И – иду. иду…

      Без тропинки, между низких

      Встрепанных осин

      Краем пахоты. Как близко

      Солнышко висит!

      Визг цикад. Трясина дышит

      Под ногой босой.

      Ветер травы чуть колышет.

      И уже почти не слышен

      Дальний голос твой.

      «Я не пил паутинной воды…»

      Я не пил паутинной воды

      Из холодных и черных бочажин.

      Не тревожил полночную стражу

      Звук впитавшей меня темноты.

      И на черни морского песка

      Отпечатков моих не осталось,

      И закат не плескался устало

      В потемневших от дыма руках

      Лишь в расплавленных снах городов

      Вернисажем расплывшихся масок

      По обломкам кирпичного мяса

      Я пройду, не оставив следов.

      «Там, где вымысел голый…»

      Там, где вымысел голый,

      Украдкой бежал через двор,

      Мне беспомощный голос

      Опять напятнал разговор.

      И в усталые руки

      Уныло наплакал дождем

      Заходящий без стука

      И шепчущий: «Полно. Пойдем.»

      А по ельнику скачут

      Огни потерявшихся звезд.

      На заброшенной даче

      С утра заливается дрозд.

      И вдоль пыльной дороги,

      Цепочкой, – собачьи следы…

      Но, густой и широкий,

      Уже поднимается дым.

      И смолистые бревна

      Трещат сквозь метель языков.

      И обрушилась кровля,

      Но в небо вонзается зов

      И приходит тигрицей,

      Нежданно, на маночий звук

      Та, что больше не снится…

      Но лица чужие вокруг:

      «Ты ошибся, охотник!»

      Но – поздно. И тщетно менять.

      – Пусть чужие уходят!

      Ныряет в ладонь рукоять

      И тропа исчезает!

      …Но влага туманит зрачок.

      «Ничего ты не знаешь!» —

      Плывет шепоток за плечом.

      Обернуться б! Да – поздно,

      Уж ветер шурует в золе

      И остывшие звезды —

      Песком у меня на столе.

      И на грязной странице

      Бездонно, – провалом – зрачок

      Той, что больше не снится…

      Но строчка скользит поперек

      И гончак серомордый

      Устанет вышаривать след,

      И высоким аккордом

      Над высохшей стернью полей

      Потечет его песня.

      И дымно задышит костер,

      И войдет Неизвестность

      В холодный заплеванный двор.

      И растрепанный тополь

      Потянется веткой к окну,

      И потянется тропка,

      Чужая, в чужую страну.

      Но Ничто не окликнет.

      Ничто не поманит назад.,

      Вниз по лунному лику

      Сбегает сухая слеза.

      И густой и широкий

      Вдоль зарева тянется дым.

      И холодные окна

      Следят равнодушно