Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года. Инна Соболева

при русском дворе (под видом гостей, а по существу в качестве почётных заложников) братья Чарторыйские, Адам и Константин, сыновья ставшего после раздела Польши непримиримым врагом российской царицы князя Чарторыйского. Екатерина «пригласила» в Петербург любимых его сыновей, полагая, что в такой ситуации князь наверняка не решится ни на какие действия, враждебные России.

      Государыня не препятствовала сближению внука с князем Адамом: общение с умным, блестяще воспитанным и образованным польским аристократом казалось ей полезным для ещё не вполне сложившегося характера Александра. Между тем князь Адам был убеждённым вольнолюбцем. Его враждебное отношение к политике Екатерины относительно Польши вполне понятно. Но он посягал на самодержавие как таковое, делился с великим князем своими планами свержения деспотизма, уничтожения рабства, введения конституционного правления. В душе мечтательного вольнодумца (будущего самодержавного монарха) взволнованные, красивые слова вызывали восторг: как удивительно совпадают их мысли! «Никто в России ещё не способен разделить их или даже понять», – с горечью заявлял великий князь.

      Возможно, она об этом знала, но ей казалось, что, если внук пройдёт её путь, путь искреннего увлечения идеями свободы и справедливости, он станет не просто формальным, но подлинным, убеждённым продолжателем её дела и ему удастся то, что не удалось ей. Поверив в это (так хотелось верить!), она становится всё настойчивей в желании передать внуку престол «вне очереди», ещё при своей жизни. И тут он впервые выходит из слепого повиновения бабушке: отправляет ей письмо настолько уклончивое, что при всём желании трудно понять, говорит он «да» или «нет». Она огорчена. Но убеждена, что ещё сумеет его уговорить. Правда, не знает, что Александр неожиданно начал сближаться с отцом… Не знает она и того, что у него есть причина не желать власти, всё равно, «вне очереди» или по очереди. И это вовсе не боязнь обидеть родителей, которые – он не может этого не видеть – мечтают наконец-то занять трон. У него есть своя мечта, которой он делится с Лагарпом, с друзьями, но не с бабушкой. Стоит ли её огорчать? Она ведь всё равно не поймёт. Она бы и, правда, не поняла, ведь признавалась: «Я буду властвовать или умру». А он-то – её надежда – как раз и мечтал отказаться от власти, которую она ему так хотела вручить.

      О своих тайных планах он писал 10 мая 1796 года Виктору Кочубею, человеку, которому полностью доверял (хотя почти все мемуаристы одной из главных черт его характера называют недоверчивость): «Вот, дорогой друг, важная тайна… В наших делах господствует неимоверный беспорядок, грабят со всех сторон; все части управляются дурно; порядок, кажется, изгнан отовсюду, а империя стремится лишь к расширению своих пределов. При таком ходе вещей возможно ли одному человеку управлять государством, а тем более исправлять укоренившиеся в нём злоупотребления… Мой план состоит в том, чтобы по отречении от этого неприглядного поприща (я не могу ещё положительно назначить время отречения) поселиться с женою на берегах Рейна, где буду жить спокойно частным человеком, полагая своё счастие в обществе друзей и в изучении