Вне себя. Василий Головачев

туалета донеслись характерные звуки, затем ругань: Почиковского вырвало.

      Врач налил ещё один стакан раствора марганцовки, отнёс в туалет, вернулся, сделал укол Прохору в предплечье.

      – Вот мой телефон, звоните, если что.

      По руке разлилось тепло.

      Пытаясь мысленно-волевым усилием нейтрализовать действие введённого препарата, Прохор направился к выходу из амбулаторного кабинета, но вернулся.

      – Справку дадите?

      – Какую справку? – не понял врач.

      – Начальство у меня строгое, нужно будет объясняться.

      – А-а… напишу диагноз, если хотите.

      Врач достал бланк, сделал запись, подал Прохору.

      – Этого хватит?

      – Спасибо, я надеюсь.

      Из туалетной комнаты вывалился бледный Почиковский, вытирая рот салфеткой.

      – Какая гадость эта ваша заливная рыба! Как дела, коллега?

      – Сердце, – уныло развёл руками Прохор. – Придётся полежать.

      Взгляд специалиста из Центра ему не понравился.

      Буквально минуту назад этот человек казался совершенно больным, неспособным работать и думать о чём-либо кроме боли в животе, но вышел слишком энергично, глаза его заблестели, и означало это одно: в него вселили Охотника!

      Прохора обложили! А помочь ему мог только он сам, потому что друг Дан Саблин, спец по выживанию и тренер Прохора, находился в данный момент в Суздале.

      «Бежать! – мелькнула торопливая мысль. – Как можно дальше отсюда! Пока есть возможность списать всё на сердечный приступ».

      В номере он побросал в сумку бритву, принадлежности для чистки зубов, уложил рубашки и треники, хотел закрыть сумку и вовремя остановился, обострившимся слухом уловив приближающиеся к номеру шаги. Раскрыл сумку, прислушиваясь.

      В дверь постучали.

      Он вывалил из сумки вещи, взялся за живот, открыл дверь.

      На него смотрел Почиковский, кривя губы.

      – Как вы?

      – Плохо, – прохрипел Прохор, – разложу вещи и лягу. Скорее всего, придётся ложиться в больницу.

      Почиковский бросил взгляд на кровать в номере, по которой были разбросаны вещи Смирнова, кивнул.

      – Буду у себя, стучите в стену, если станет хуже.

      Дверь закрылась.

      Прохор прислушался к звукам в коридоре, быстро собрал сумку, бесшумно открыл дверь и, не закрывая, чтобы не щёлкнул замок, проследовал по ковровой дорожке к лестничному пролёту. Почиковский убедился, что он серьёзно болен, и какое-то время будет уверен, что сосед находится в гостинице. Этим надо было воспользоваться.

      – Мне бы на вокзал, – робко сказал Прохор администратору, протягивая ключ от номера.

      Вот тут он и узнал, что выехать с территории Мирного, центра Плесецкого космодрома, очень непросто, несмотря на то что город перестал подчиняться военным. Лишь после того как он показал выписку врача и сослался на больное сердце, ему удалось уговорить гостиничное начальство дать машину, чтобы доехать до железнодорожного вокзала.

      Оттуда он позвонил Чудинову:

      – Марк