Карамельные неприятности. Наталья Александрова

рассерженная женщина!

      – А я был маленько выпивши, – пожаловался Анатолий, – и не придал ее словам значения… через то и погорел!

      Вечером во время выступления все шло своим чередом: Зевако исполнял очередную сценку, прятался за ширму, стремительно переодевался…

      В зале присутствовал главный местный руководитель, мрачный мужчина с густыми сросшимися бровями. Номер ему, судя по всему, нравился. Дважды на его мрачном лице даже промелькнуло что-то, отдаленно напоминающее улыбку.

      Выступление подходило к концу, оставалась последняя трансформация.

      Анатолий нырнул за ширму, ассистентка подала ему костюм, помогла быстро нанести грим, приклеила густые суровые брови, артист выскочил на арену…

      В первое мгновение зал погрузился в тишину, затем грохнул оглушительным хохотом.

      Не смеялся только мэр. Он еще больше помрачнел, потемнел лицом, насупил густые брови, встал и покинул зал, через плечо бросив на Зевако угрюмый взгляд.

      Только тогда Анатолий опустил глаза и увидел, что вместо брюк на нем надеты розовые дамские панталоны с кружевами.

      Впоследствии выяснилось, что городской руководитель был известен своей не совсем традиционной сексуальной ориентацией, которую тщательно, но безуспешно скрывал. Появление Зевако в панталонах было воспринято как злостный намек и провокация. Тем более что приближались местные выборы.

      На следующий день начальник городской пожарной охраны запретил вечернее выступление по причине пожароопасности большинства номеров и высокой возгораемости циркового реквизита. Щекотило заперся с пожарным в кабинете и пытался воздействовать на него всеми доступными средствами – то есть предлагал ему постепенно увеличивающуюся сумму. Пожарный пыхтел, потел, вздыхал, с жадностью смотрел на деньги, но упорно отказывался, говоря, что ничего не может сделать.

      Кроме того, к середине дня выяснилось, что артистов цирка выгнали из гостиницы. В ней совершенно неожиданно начался ремонт. Директор гостиницы прятал глаза и объяснял, что еще накануне не знал, в каком катастрофическом состоянии находится здание.

      В общем, гастроли пришлось срочно свернуть, вернуть деньги за проданные билеты и с позором покинуть город.

      Щекотило, естественно, понимал, кому обязан таким провалом, и с треском выгнал Анатолия из цирка. Больше того, он постарался, чтобы того не приняли ни в какую другую труппу.

      – И остался я безработным. – Анатолий тяжело вздохнул. – А ты, Леонид, сам знаешь, что такое цирк – музыка, аплодисменты, восторг публики…

      Маркиз вспомнил свои далекие цирковые годы – ни с чем не сравнимый запах арены, запах опилок и конского пота, восторженные детские лица… он хорошо понимал Анатолия! Тот, кто заразился этим вирусом, вирусом цирка, выздоравливает с трудом. Если вообще выздоравливает.

      – В общем, устроила мне Анфиса веселую жизнь! Сунулся я в одну цирковую труппу, в другую, но мне везде в