Клавесин Марии-Антуанетты. Наталья Александрова

с Толиком праздник вчера был!..

      – Да у вас как деньги на выпивку есть – так и праздник! – с сердцем сказала соседка. – Ну да ладно, хорошо, что ты дома, сходи со мной к Амалии Антоновне, она не открывает, а мне одной боязно – как бы чего не случилось…

      – Никак померла? – поинтересовалась Вера без особого интереса.

      – Типун тебе на язык! – замахала руками Мария Тимофеевна. – Еще накаркаешь!

      – А что такого? – Вера пожала плечами. – Ей сколько лет, наверное, больше восьмидесяти?

      – Говорит, что семьдесят девять, но уже лет десять эта цифра не меняется, – неохотно ответила соседка. – Ну, пошли, что ли? Чего зря тянуть…

      – Боюсь, – Вера отшатнулась, – может, Толика позвать?

      – Вот Толика точно не надо! – твердо ответила соседка и пошла вниз. Вера потащилась за ней.

      Кузя по-прежнему злобно лаял за своей дверью. Вера взяла из рук Марии Тимофеевны ключ и отперла замок. В квартире стояла мертвая тишина.

      Выпихивая друг дружку вперед, соседки прошли в полутемную комнату.

      – Да вот же она! – обрадованно завопила Вера. – Задремала просто на диване! Обычное дело – пожилой человек, прилегла и уснула, а вы сразу в панику…

      Мария Тимофеевна поджала губы и подошла к дивану.

      – Амалия Антоновна, голубушка, что с вами?

      Никто не отозвался, только портьера на окне колыхнулась – чуть заметно.

      Мария Тимофеевна осторожно тронула лежащую за плечо. От легкого толчка тело повернулось, и соседки хором закричали от ужаса. На них глядело мертвое синее лицо, глаза вылезли из орбит, изо рта вывалился багровый язык.

      Вера икнула и сползла по стенке на пол. Мария Тимофеевна, стараясь не смотреть в страшное лицо, отошла от дивана и нагнулась к Вере. Та была в обмороке.

      – Да что ж такое! – с досадой крикнула Мария Тимофеевна. – С тобой еще возиться! Ну и молодежь нынче хилая пошла! Квасить-то у нее здоровья хватает…

      Сама она держалась бодро, хотя сердце стремилось выпрыгнуть из груди, а в ушах бухал колокол.

      «Милицию или «Скорую», – подумала Мария Тимофеевна, – лучше милицию, пускай они сами разбираются».

      Чтобы пройти к телефону, требовалось обогнуть диван, и тут Мария Тимофеевна заметила тонкую лиловую полосу на шее Амалии – под стоячим воротничком кружевной блузки. Крик застыл у нее в горле. Она выскочила из квартиры и от волнения побежала не к себе, а наверх.

      Несмотря на то что сердце билось еще сильнее, Мария Тимофеевна с маху скакнула на четвертый этаж горной серной и заколотила в дверь соседей ногами.

      Явился Толик, здоровенный амбал в вылинявшей тельняшке с оторванными рукавами – очевидно, чтобы все могли оценить его бицепсы и татуировки.

      Позвонив по телефону, поддерживаемая Толиком, Мария Тимофеевна на нетвердых ногах спустилась вниз. Дверь квартиры Амалии была распахнута настежь. Вера сидела на полу, очумело крутя головой. Портьера больше не колыхалась.

      – Ни фига себе! – Толик подошел к дивану.

      – Не