Клавесин Марии-Антуанетты. Наталья Александрова

или архитектура. Но в данном случае мне ужасно интересно, почему эту нотную запись спрятали в тайнике?

      – Одну минутку… – пробормотала Лиза, что-то рисуя на бумажной салфетке. – Может быть, я немного ошиблась…

      – Что это вы делаете? – Старыгин с любопытством склонился над ее листком.

      – Записываю эту мелодию в более привычном, современном виде, – пояснила девушка. – Вот так…

      На салфетке появилась цепочка черных значков.

      – Странно… как странно… – бормотала Лиза, набрасывая значки. – Может быть, переписчик просто ошибся? Ну вот, к примеру, разве могли тогда быть такие аккорды – до-ре-соль? Должно быть до-ми-соль, а до-ре-соль – это какая-то бессмыслица!

      – Как вы сказали? – переспросил Старыгин. – До-ре-соль? Вы не ошибаетесь?

      – Почему я должна ошибаться? – недоуменно проговорила Лиза. – Уж в этом-то я разбираюсь. Вы вообще о чем?

      – На многих предметах времен Людовика Четырнадцатого ставилась такая надпись – До Ре Соль, сокращение от латинского выражения Donatio Rex Sol, то есть «Даровано Королем-Солнце». Вы же знаете, что так называли приближенные этого великого французского короля, почти семьдесят лет державшего в своих руках абсолютную власть в величайшем католическом государстве Европы! Постойте-ка, может быть, эта нотная запись – вовсе и не нотная запись, а зашифрованное в виде нот тайное послание?

      Он уставился на исписанную значками салфетку, а потом смущенно взглянул на Лизу:

      – Вы знаете, я, к сожалению, не разбираюсь в нотной грамоте. Для меня это – темный лес. Будьте любезны, запишите для меня все эти значки буквами, так, чтобы я мог попытаться прочесть это письмо. Возможно, тогда мы узнаем, почему оно было спрятано в тайнике.

      Лиза взяла еще одну салфетку и быстро перенесла на нее запись в виде понятных Старыгину букв.

      Он несколько минут пристально рассматривал их, напряженно наморщив лоб и потирая переносицу. Наконец поднял взгляд и разочарованно вздохнул:

      – Полная бессмыслица! То ли я чего-то не понимаю, то ли эта нотная запись не несет никакой осмысленной информации… хотя, постойте-ка! Ведь вы записали ноты и остальные знаки русскими буквами, а клавесин, несомненно, французский, и ссылка на Людовика Четырнадцатого говорит о том же.

      Он снова, на этот раз сам, переписал злополучный текст и опять углубился в его изучение.

      Лиза с сочувственным интересом наблюдала за тем, как он морщил лоб, пыхтел, сосредоточенно тер переносицу, почесывал кончик носа… все эти действия, по-видимому, должны были стимулировать умственную деятельность.

      После нескольких минут такого гримасничанья Старыгин поднял голову и тяжело вздохнул.

      – Ну как, до чего вы додумались? – поинтересовалась девушка.

      – Чего-то мне не хватает, – признался Старыгин. – Какие-то обрывки слов складываются, но в целом выходит бессмыслица.

      – Ну, может быть, здесь и нет никакого послания… – проговорила Лиза, достав из сумочки зеркальце и