Калоши невезения. Наталья Александрова

неподалеку, на Измайловском, заведение такое есть – «Юрский парк» называется. Зайди туда, подойди к бармену и скажи, что Барабан нужен. Мол, Василий прислал из автосервиса.

      – Ну, спасибо тебе, мужик! – Леня похлопал мастера по плечу.

      – Но ты ведь не легавый? – запоздало поинтересовался Василий.

      – А что – разве похож?

      – Вообще-то нет, – мастер почесал в затылке, – но иногда бывает, что и не разберешь!

      Леня подошел к джипу и постучал пальцем в стекло:

      – Пу И, развратник, ты скоро там?

      Из-под капота вылез перемазанный машинным маслом Гоша и сочувственно проговорил:

      – Да не торопите вы своего зверя! Он же таким серьезным делом занят! Себя на его место поставьте – вам бы понравилось, если бы вас в подобной ситуации торопили?

      – Пора и честь знать! – отмахнулся Маркиз. – Я его, паршивца, давно раскусил!

      Действительно, дверца джипа чуть приоткрылась, и оттуда, жизнерадостно тявкая и виляя хвостом, выскочил Пу И. На его шкодной морде было написано блаженство.

      Леня подхватил песика под мышку и направился к своей машине, провожаемый уважительными взглядами механиков.

      К стеклу джипа прижалась огромная морда покинутой мастино. Собака с грустью смотрела на своего маленького приятеля, удаляющегося из ее жизни навсегда, и Маркизу даже показалось, что на глаза кошмарной зверюги навернулись слезы.

      Заведение с помпезным названием «Юрский парк» оказалось невзрачной полуподвальной забегаловкой, стены которой не слишком умелый художник разрисовал изображениями злобных голодных динозавров.

      Единственными посетителями заведения в этот час были двое сильно потертых мужичков, которые трудились над графинчиком водки и гнусавыми голосами рассказывали друг другу, какими выдающимися людьми они были в недавние времена советской власти.

      – Меня Самсон Самсоныч по имени знал! – горделиво сообщал плешивый мужичок, пытаясь подцепить одноразовой пластмассовой вилкой кривой маринованный огурец.

      – А со мной Прохор Поликарпыч за руку здоровался! – вторил ему заросший до глаз черной щетиной приятель. – За руку, ты понимаешь!

      – И бутылка водки стоила два восемьдесят семь! – с подлинным пафосом воскликнул плешивый и вытер рукавом непрошеную слезу. – Два восемьдесят семь, ты понимаешь?

      – Я-то понимаю, – горячо поддерживал приятеля заросший, – а вот они, они никогда не поймут! – И он обвел широким жестом пустое помещение, так что совершенно непонятно было, кто такие «они».

      – А сейчас мы с тобой никому не нужны! – горестно воскликнул плешивый и с заметным трудом выговорил трудное слово: – Не-вос-требованы! Вот ведь, блин! Не-вос-требованы! А были – главные люди! А маленькая стоила вообще – рубль сорок девять! Рубль сорок девять, ты понимаешь?

      – Понимаю! – радостно согласился заросший и неожиданно звучно икнул.

      Леня осторожно прошел мимо «невостребованных» и приблизился к стойке, за которой унылый долговязый бармен равнодушно