Ожог. Василий П. Аксенов

свой, свой; и о девчонках можно потолковать, и о ледовых рыцарях, и о...

      – Вы почему не на рабочем месте, молодой человек? – раздельно и с явной угрозой спросил гардеробщик.

      Куницер оторопел. Никто в их шараге не смог бы ТАК спросить. Такого тона он не мог даже вообразить ни у шефа, ни у начальника первого отдела. Тем временем маленькие горячие глазки обыскивали Куницера, быстро ощупали лицо, обыскали пиджак, брюки, туфли, в беглом досмотре пробежались по карманам и остановились там, где лежала записная книжка Куницера со всеми его адресочками, телефончиками, со стишком и с формулой, записанной в сортире, с формулой, у которой были контуры птицы, с контурами гениальной формулы.

      – Спички есть? – растерянно спросил Аристарх . Гардеробщик, довольный его унижением, взялся за газету со словами:

      – Да, дисциплинка тут явно хромает.

      тот яркий плотный снег

      и солнце в коридорах

      пустой урок пинок

      эй Толька фон Штейнбок

      иди тебя там ждут

      под теми ЧТО НЕ ПЬЮТ

      горняк моряк доярка и ваня-вертухай

      и черное пятно на солнечном снегу

      машина марки «ЭМ»

      иди быстрее Толик

      машина видишь ждет, а Сидоров, прыщавый гнилозубый все прыгал по партам на манер Читы с диким воплем «зачесалося муде, непременно быть беде», пока и он не затих, глядя вслед уходящему в глубину коридора фон Штейнбоку.

      А.А.Куницер повел себя крайне странно. Он подошел к гардеробщику и вырвал у него из рук газету.

      – Я вам не молодой человек, а заведующий лабораторией номер четыре, – донесся до него его собственный голос, звенящий, право же, неподдельным возмущением, – я доктор наук, член-корреспондент Академии, гонорис кауза Оксфордского университета, заместитель председателя месткома, кандидат в члены партии, член ученого совета, и не ваше дело судить о дисциплине в нашей шараге!

      Выпалив все это, Куницер заметил, что гардеробщик стоит навытяжку с почти закрытыми глазами и подрагивающим пятнистым зобом.

      – И не смейте читать газеты в служебное время! – рявкнул обладатель стольких титулов.

      – Что же мне делать, если все уже повесились? – Гардеробщик, тяжко дыша, извлек огромный носовой платок, слегка заскорузлый по краям, и прикрыл им свой рот.

      – Следите за пальто! – скомандовал Куницер. – Бдительно и четко охраняйте собственность личного состава. Ясно?

      – Так точно!

      – Но по карманам не рыскать! Понятно?

      – Так точно!

      «А не спросить ли мне его фамилию? – подумал Куницер. – Ведь я же помню ТУ фамилию, да и морду помню, я его узнал... нет-нет, этого уже много для сегодняшнего дня, а до вечера еще далеко... Это не тот. Тот сейчас, должно быть, в генеральском чине, он не может быть в гардеробной. Конечно, и этот один из них, один из той сталинской мрази... их вокруг тысячи, заплечных дел мастеров... заплечного дела профессор на заслуженном отдыхе...»

      Куницера вдруг замутило то ли еще с похмелья, то ли от гадливости, и он еле