Вокруг света в восемьдесят дней. Двадцать тысяч лье под водой. Жюль Верн

на пакетбот, идущий в Гонконг, с тем чтобы удобно устроить миссис Ауду, которую он не хотел оставлять одну, пока она находится в этой стране, где ей грозит столько опасностей.

      В ту минуту, когда мистер Фогг выходил из вокзала, к нему подошел полисмен и спросил:

      – Мистер Филеас Фогг?

      – Да.

      – А этот человек – ваш слуга? – прибавил полисмен, показывая на Паспарту.

      – Да.

      – Будьте любезны оба следовать за мной.

      Мистер Фогг ни одним жестом не выразил своего удивления. Полицейский был представителем закона, а для всякого англичанина закон – святыня. Паспарту, как истый француз, попробовал было рассуждать, но полисмен коснулся его своим жезлом, и мистер Фогг сделал своему слуге знак подчиниться.

      – Может ли эта дама сопровождать нас? – спросил мистер Фогг.

      – Может! – ответил полисмен.

      Полицейский проводил мистера Фогга и его спутников к пальки-гари – четырехколесному и четырехместному экипажу, запряженному парой лошадей. Тронулись в путь. Во время переезда, длившегося двадцать минут, никто не проронил ни слова.

      Экипаж сначала пересек «черный город» – узенькие улички, загроможденные лачугами, где ютились грязные и оборванные люди – разноплеменное население этих кварталов. Затем он проехал европейский город, застроенный кирпичными домами, осененный кокосовыми пальмами и ощетинившийся строительными лесами; здесь, несмотря на утренний час, проезжали элегантные всадники и двигались роскошные кареты.

      Экипаж остановился перед каким-то зданием невзрачного вида, мало похожим на жилой дом. Полисмен высадил своих пленников – их с полным правом можно было так назвать – и провел в комнату с решетками на окнах. Затем он объявил:

      – В половине девятого вы предстанете пред судьей Обадия!

      Затем он вышел и запер дверь.

      – Ну вот! Мы арестованы! – воскликнул Паспарту, опускаясь на стул.

      Миссис Ауда, тщетно стараясь скрыть волнение, сказала, обращаясь к мистеру Фоггу:

      – Вы должны расстаться со мною, сударь! Вас преследуют из-за меня! За то, что вы меня спасли!

      Филеас Фогг коротко ответил, что это невозможно. Преследовать по делу «сутти»! Немыслимо! Как жалобщики осмелились бы об этом заявить? Тут какая-то ошибка. Мистер Фогг закончил уверением, что он во всех случаях не покинет молодой женщины и сопроводит ее до Гонконга.

      – Но пароход отходит в полдень! – заметил Паспарту.

      – Мы еще до полудня будем на борту, – спокойно ответил невозмутимый джентльмен.

      Это было сказано так уверенно, что Паспарту невольно повторил про себя:

      – Черт побери! Ну, конечно! Еще до полудня будем на пароходе! – Но он отнюдь не был в этом уверен.

      В половине девятого дверь комнаты отворилась. Появился полисмен и провел арестованных в соседнее помещение. Это был зал суда, наполненный многочисленной публикой, состоявшей из европейцев и местных жителей. Мистер Фогг,