Последняя тайна Храма. Пол Сассман

Это же конец карьере! И ради чего? Ради какой-то старой…»

      Из дальнего придела храма послышались шаги. Поначалу Халифа предположил, что в здание зашел охранник. И лишь когда звук шагов стал слышен отчетливее, он понял, что для мужчины они слишком мягки. Спустя несколько секунд в зал с южного входа вступила женщина в джеллаба суда[26]. В руках связка диких цветов, в черном платке, и лица практически не видно. Солнце уже зашло, храм погрузился во мрак, и вставшего за колонной Халифу женщина не заметила. Она подошла к месту, где умерла Ханна Шлегель, скинула платок и, присев, положила на пол цветы.

      Халифа вышел из-за колонны.

      – Здравствуй, Нур, – обратился он к ней.

      Она подскочила и стала в испуге озираться по сторонам.

      – Не бойся, ради Бога! – успокоил ее Халифа, подняв руку в подтверждение своих слов. – Я не хотел тебя напугать.

      Попятившись, женщина подозрительно посмотрела ему в лицо, и гримаса презрения пробежала по ее губам.

      – Халифа, – тихо произнесла она. И, помолчав некоторое время, добавила: – Человек, который убил моего мужа. Один из них…

      Она сильно изменилась с тех пор, как он видел ее на суде в день оглашения приговора Мохаммеду Джемалю. Тогда она была такой юной и хорошенькой… Теперь перед ним стояла потрепанная жизнью, усталая женщина с похожим на потрескавшееся дерево лицом.

      – Зачем ты следил за мной? – спросила она недоверчиво.

      – Вовсе не следил. Просто…

      Он запнулся, не зная, как объяснить, что привело его в храм. Женщина пристально посмотрела на него, затем отвела глаза в сторону и снова присела, чтобы разложить цветы. Белая цапля опустилась во внешнем дворе и стала клевать пыльные камни.

      – Я все время сюда хожу, – глухо, словно говоря сама с собой, сказала Нур, пощипывая морщинистыми пальцами стебли цветов. – Мохаммеда-то ведь даже не похоронили по-людски. Просто выкинули в яму за тюрьмой, и все дела! – Она говорила низким, придавленным голосом, не глядя на Халифу. – Да и далеко мне в Каир ездить. А сюда хожу… Не знаю, почему именно сюда. Наверное, потому что здесь… в некотором смысле… он тоже здесь умер.

      Она говорила отстраненно, почти не выдавая эмоций, и оттого Халифе стало совсем неловко. Он неуклюже замялся и переступал с ноги на ногу, тиская монету, случайно завалявшуюся в кармане брюк.

      – Ее я тоже поминаю, – продолжила Нур. – Она, бедняжка, была ни в чем не виновата… И Мохаммеда ни в чем не обвиняла.

      Аккуратно сложив цветы, женщина встала в полный рост и, поглядев на рукотворную могилу, собралась уходить. Халифа снова сделал шаг в ее сторону, внезапно испугавшись, что разговор сейчас оборвется.

      – Как дети?

      Она пожала плечами, не меняя скорбного выражения лица.

      – Мансур устроился слесарем в автосервис, Абдул оканчивает школу. Фатима вышла замуж и ждет ребенка. Живет в Арманте. Ее муж работает на сахарном заводе.

      – Ну

26

Джеллаба суда – черное платье, традиционное у египетских крестьянок.