Между светом и тьмой.... Юрий Горюнов

Ужин уже готов. Что-то ты припозднился.

      – Привет. Задержался немного, тебе же крем готовил.

      – Спасибо за внимание. Я ушла сегодня раньше и когда возвращалась, увидела машину около дома, думала, что уже вернулся, но, увы, ошиблась. Ты сегодня машину не брал? Что так?

      – Не захотел стоять в пробках. Днем было некуда ездить, вот и решил так запросто с народом.

      Сняв ботинки и поставив портфель на скамеечку, я прошел в ванную мыть руки.

      Вика вернулась на кухню, накрывать стол и когда я туда вошел, то все стояло уже на столе.

      – Садись. И я с тобой заодно перекушу. Скучно одной ужинать.

      – А где Евгений? – спросил я про сына.

      – У однокурсника, придет скоро.

      – Слушай, Вик, достань водочки.

      – О как! Что это ты? – удивилась Вика, так как это бывало очень редко, чтобы я попросил выпить. Она достала из холодильника бутылку водки, из шкафчика рюмку и поставила передо мной. – У тебя, Дим, что день сладкий был, что захотел для контраста горького? Или клин клином?

      Ничего не ответив, я налил себе в рюмку водки, выпил, закусил и только потом ответил:

      – Обычный день, обычная рутина, обычные операции, но вот была в этом дне некая особенность, – и рассказал о встрече в метро и об услышанном.

      – А знаешь, я в чем-то с ней согласна. Меня иногда посещают подобные мысли. Почему так устроен мир? Кем создан? И если не сам образовался, а действительно кто-то создавал, то почему такой?

      – Вот и я о том же. Но меня больше поразила ее фраза, что осмелится ли кто-либо вызвать Всевышнего на суд человеческий. Что же надо чувствовать, испытать, чтобы решиться на такое обращение?

      – Да, смелость здесь нужна. Трудно представить эту встречу, когда тебе говорят: «Я Всевышний. Ты хотел меня судить? Давай попробуй». А как ты думаешь, он есть?

      – Откуда я знаю. То же самое могу спросить и у тебя. Его никто не видел, но отрицать, что его нет, как-то не получается.

      – А Библия?

      – Так она же не сама появилась. Ее писали люди.

      – Вот они и видели?

      – Ну, да. Наблюдали, как он создавал землю, а потом описали или по его рассказам.

      – А ты смог бы с ним говорить? Высказать вслух даже не свое личное, а как бы высказать некое мнение. Как ты себе это представляешь?

      – Никак. Все от ситуации зависит. Давай оставим эту тему. Он ни к чему не ведет.

      – Почему? Мы с тобой не так часто разговариваем о духовном, все больше о материальном. Приземленные мы. Кстати, а как она выглядит?

      – Невысокая, худенькая, но что поразило, так это ее глаза, которые удивительно молодые, никак не по ее возрасту. Они блестят, и в них сквозит одиночество.

      – Это она сказала, что одинока?

      – Нет, конечно. Ее фраза о молчании и разговоре с собой. Да и в глазах ее все равно проскальзывала грусть одиночества.

      – Успел рассмотреть? – улыбнулась Вика. – А ей точно за семьдесят, а может тридцать?

      – Забыла, кем работаю?