Ниязбек. Юлия Латынина

указал на человека с одной из предъявленных ему фотографий.

      Человека с фотографии звали Казбек, и ему было двадцать пять лет. Когда ему было девятнадцать, в республике была безработица, а тем, кто тренировался в лагерях Хаттаба, платили по пятьсот долларов в месяц. Кроме того, это было престижно: тренироваться у боевиков. Девушкам это нравилось. Казбек прошел год тренировок и научился стрелять, взрывать и молиться. Он воевал в отряде Гелаева, а когда Гелаева убили, Казбек, тихо помолившись, вернулся к мирной жизни и вот уже третий год работал на радиозаводе сторожем.

      Казбека привели к начальнику отдела, и тот сказал:

      – Старик, у которого ты купил «Шестерку», тебя опознал. Давай рассказывай, где ты достал бомбу и кто еще взрывал Маликова.

      Казбек сказал, что он ничего не знает, и тогда его избили, как собаку, и бросили в карцер. Когда он очнулся, его снова привели в кабинет начальника отдела.

      – Я ничего не знаю, – сказал Казбек.

      Его положили на пол, сунули в зад железную трубу, а через нее пропустили колючую проволоку. Потом трубу вынули, а проволоку стали водить туда-сюда.

      – Я ничего не знаю, – сказал Казбек.

      Тогда в кабинет начальника отдела привели жену Казбека, которая была на седьмом месяце беременности. С жены сорвали юбку и кофту и положили на стол.

      – Сейчас мы все трахнем ее по очереди, – сказал начальник отдела, – а потом мы воткнем в нее эту трубу и засунем туда ершик, и будем им шуровать до тех пор, пока не достанем вместе с ним и ребенка. Шапи, думал ли ты когда-нибудь, что тебе придется делать дамочке аборт?

      – Оставьте мою жену в покое, – сказал Казбек, – я признаюсь во всем, что вам надо.

      Звонок в спальне Панкова раздался в десять вечера.

      – Владислав Авдеевич? Это говорит генерал Талгоев. Мы раскрыли убийство Ибрагима Маликова.

      ***

      Боевик оказался молодым еще парнем. Он со сломленным видом сидел на стуле, и глаза его смотрели куда-то в пол. Скованные руки были заведены за стул. Над потолком в кабинете горела оплетенная железом лампочка, и от дощатого пола пахло хлоркой и кровью.

      – Вот полюбуйтесь, Владислав Авдеевич, – сказал Талгоев, – Казбек Магомедгазиев, двадцати пяти лет, с девятнадцати воевал в Чечне. Прошел огонь, воду и лагеря Хаттаба. А последние три года работал на Арсаева. По его заказу и взорвал Маликова. Дальше пусть сам говорит.

      Террорист, сидящий на стуле, молчал. Он казался сейчас удивительно беззащитным, этот тощий чернявый парень, но Панков очень хорошо помнил, что именно таких парней, худых, проворных, молодых – он видел в горах в охране Ниязбека.

      – Зачем ты это сделал? – спросил русский чиновник. – Кто тебе приказал?

      Террорист молчал, и стоявший сзади него милиционер вдруг с силой вздернул ему подбородок.

      – Смотри прямо и отвечай, когда спрашивают, – с угрозой сказал мент.

      Террорист сглотнул.

      – Цель была не Маликов. Цель была полпред, – сказал Казбек. – Ваха сказал, полпред