Королева ничего. Холли Блэк

на прохожих на улице и думаю, не очарованы ли они. В этом мире уже и так хватает монстров, и так хватает людей, которые хотят использовать меня, или ранить меня, или лишить меня моих прав. Мне не нужно знать, что есть еще целый мир, населенный нелюдями.

      – По-твоему, значит, лучше не знать? – спрашиваю я.

      Хизер хмурится и молчит. Затем начинает говорить, глядя при этом мимо меня, словно высматривая кого-то на парковке:

      – Я даже не могу объяснить моим родителям, из-за чего мы рассорились с Ви. Они продолжают спрашивать меня, не связалась ли она с кем-нибудь другим, или все дело в Оуке, будто я могу относиться к нему как к ребенку, а не к тому, кто он есть.

      – Но он все еще ребенок, – замечаю я.

      – Я ненавижу бояться Оука, – говорит Хизер. – Я понимаю, это задевает его чувства. Но я ненавижу, ненавижу то, что он владеет магией, и Ви тоже владеет магией, с помощью которой всегда и во всем может одержать верх в любом нашем с ней споре. Владеет магией, способной сделать меня помешанной на ней. Или превратить меня в утку какую-нибудь. И это даже не учитывая того, что меня привлекает в ней в самую первую очередь.

      – Погоди, что ты имеешь в виду? – хмурюсь я.

      – Ты знаешь, что заставляет людей полюбить друг друга? – поворачивается она ко мне. – Не знаешь. И никто другой не знает. Хотя ученые изучают это и несут всякую чушь про феромоны, симметрию лица и обстоятельства, при которых состоялась ваша первая встреча. Но люди такие странные. И тела у нас тоже такие странные. Возможно, меня притягивает к Ви такое же влечение, какое испытывает муха к венериной мухоловке.

      Я недоверчиво хмыкаю, но при этом у меня в голове эхом отдаются слова, сказанные когда-то Балекином: «Я слышал, что у смертных чувство влюбленности очень похоже на чувство страха». Возможно, он был прав намного больше, чем мне хотелось бы верить.

      Особенно если вспомнить о моих собственных чувствах к Кардану, поскольку у меня вообще не было никаких веских причин испытывать к нему какие-то чувства.

      – Хорошо, – говорит Хизер. – Я понимаю, что это звучит глупо. И чувствую себя нелепо. И вдобавок мне при этом еще и страшно. А еще я по-прежнему считаю, что мы должны войти в дом и сделать тебе перевязку.

      – Заставь Виви обещать, что она не будет использовать против тебя магию, – советую я. – Если хочешь, я подскажу тебе правильные слова, которыми ты ее свяжешь, а потом…

      Я замолкаю, когда вижу, с какой печалью смотрит на меня Хизер. Возможно, мое предложение кажется ей детским лепетом. А может быть, сама мысль о том, что Виви можно надежно связать обещанием, ей кажется колдовством и еще сильнее ее пугает.

      – Ви рассказывала мне, что росла здесь до тех пор, пока не убили ваших родителей, – глубоко вдохнув, говорит Хизер. – Прости, что упоминаю об этом, но я знаю, что это очень сильно повлияло на Ви. Испортило ее характер. Так ведь любого это подкосило бы.

      Она задерживает дыхание. Ждет, что я отвечу.

      Размышляю над словами Хизер, сидя на ступеньках крыльца, чувствуя, как начинают набухать синяки вокруг все еще