Генерал от машинерии. Николай Романов

Пищевой Набор. – Принесите-ка еще рассады, рядовой Заславина. А вы, сержант Кентаринов, помогите ей. Рассада находится в помещении номер девять. Это сразу за казармой номер два. Там не закрыто.

      – Есть принести рассаду! – Пара Вин отложила грабельки и зашагала в сторону казармы номер два.

      Движения ее были легки и грациозны. Идущий следом Кирилл не мог отвести взгляда от метелкиной кормы. Потом он все-таки справился с собой и оглянулся. Ксанка смотрела им вслед, и лицо у нее было такое, будто она видит Кирилла в последний раз.

      Наверняка Пара Вин почувствовала на себе его взгляд. Во всяком случае, едва они вошли в помещение девять, она прильнула ананасами к Кирилловой груди и жарко прошептала:

      – Хочешь, Кент?

      От такого шепота захотел бы и мертвый. Но недавний Ксанкин взгляд все еще стоял перед Кирилловыми глазами. Он, взгляд этот, был, словно кусок льда, положенный на известное место. И известное место сжалось и само будто превратилось в ледышку. И почему-то Кириллу было глубоко наплевать на то, что подумает про него сейчас Пара Вин.

      Подумаешь, салабон с висючкой!… Не в первый раз!

      Тем более что за Ксанкиным взглядом в глубинах памяти прятался еще один – гораздо более важный и более близкий. Светланин…

      – У нас же руки грязные, – сказал Кирилл. – Неужели тебе будет приятно?

      – А мы без рук! Зачем нам руки?

      Кирилл представил себе, как это – без рук. И ему совершенно не понравилось.

      – Нет. Без рук – неинтересно.

      – Я сделаю, чтобы было интересно.

      – Нет, Пара… Нет, Альвина. – Кирилл помотал головой. – Лучше как-нибудь в другой раз.

      Удивительно, но она не оскорбилась. Лишь пожала плечами:

      – Ну, как хочешь. По-моему, ты так смотрел на мою задницу, что… – Она не договорила и сунулась к полке, на которой стояли ящички с рассадой. – Смотри потом не пожалей!

      – Может, и пожалею…

      «Будто медом я намазан», – подумал он.

      – Конечно, пожалеешь. Вот завтра укокошат тебя монстры, будешь валяться на травке, умирая, тогда и вспомнишь. Да только поздно окажется!

      «Типун тебе на язык!» – подумал Кирилл, но не зло. Потому что злобы не слышалось и в Альвининых словах – это было вовсе не пожелание отвергнутой бабы, это просто была замена вздоху разочарования. А главное, потому что жила в Кирилле уверенность, что первый его бой ни за что не станет последним. И вроде бы вредно иметь такую уверенность бойцу, и даже не потому, что она может обернуться самоуверенностью, а вот самоуверенность уже смертельно опасна, а потому что такая уверенность дразнит удачу, насмехается над ней и заставляет ее отвернуться. Как говорит Спиря, навы любят смелых, но не любят наглых… Но завтра меня точно не убьют, и никаких тебе тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо.

      Пара Вин расценила его задумчивую молчаливость по-своему.

      – Прости, Кент! – сказала она. – Прости, ради Единого! – И трижды сплюнула через левое плечо,