Творцы апокрифов. Андрей Мартьянов

Франческо) имел в виду под «прекрасной Изабеллой» именно ее, то он безбожно польстил этой особе. Гладко зачесанные назад и собранные в узел темно-рыжие волосы, лицо с заостренными чертами и размашистые движения отнюдь не добавляли даме привлекательности, несмотря на молодость, изящное сложение и скромный, но дорогой наряд.

      – Всякий раз, стоит мне хоть на миг упустить вас из виду, вы тут же что-нибудь устраиваете! – не на шутку разошлась девица. – Мне надоело вечно бегать следом, вытаскивать вас из неприятностей, а потом оправдывать перед мессиром Барди! Хватит с меня!

      – Но, мистрисс Изабелла… – кто-то отважился робко подать голос. – Мы же не сделали ничего плохого…

      – Сейчас не сделали! – презрительно бросила рыжая фурия. – Благодарю покорно!

      – Монна Изабелла, вы наш ангел-хранитель, – певец, здорово струхнувший, но не потерявший бодрости духа, сделал неуверенную попытку обратить все в шутку. – Только, если мне будет позволено заметить, для ангела и благовоспитанной девицы вы слишком много кричите…

      – С тобой я сейчас разберусь, – многозначительно пообещала сердитая особа в зеленом, и, обернувшись к остальной компании, грозно добавила: – За постой расплатились? Тогда чтоб духу вашего здесь не было! Марш на конюшню!

      Ответом стало шуршание соломы под ногами выбегающих во двор людей. Оставшийся без дружеской поддержки Франческо скорбно вздохнул в предчувствии выволочки и взял на струнах виолы долгий тоскливый аккорд.

      Слегка ошарашенный зрелищем нравов и порядков торгового сословия, Гай недовольно скривился. Девчонка позволяла себе слишком много. Или, может, среди простолюдинов такие манеры считаются вполне приемлемыми?

      Юная дама, оглянувшись и только теперь заметив в зале посторонних, быстро и несколько потише заговорила по-итальянски. В голосе отвечавшего ей Франческо отчетливо зазвучали оправдывающиеся нотки, вскоре сменившиеся просительными. Из тех немногих слов, что удавалось распознать сэру Гисборну, становилось ясно, что речь идет о растраченных деньгах и позоре, который непременно обрушится на мэтра Барди и на семейство молодого человека из-за его непрекращающихся выходок.

      – Смотри-ка, настоящая баохан ши[4], – вполголоса сказал до того молчаливо созерцавший происходящее Мак-Лауд. – Я думал, их уже не осталось.

      – Кто-кто? – насторожился Гай. – Опять какая-нибудь языческая гадость?

      – Баохан ши, – с подозрительной готовностью повторил шотландец, не сказав ровным счетом ничего о смысле названия. – Язычество тут вовсе не при чем. Вон она, вполне живая. Попадешься такой темным вечером – душу вытянет и горло перегрызет. Плоска, как доска, в глазах смертная тоска…

      – Дугал, она все-таки дама, – укоризненно сказал Гисборн, в душе сразу и безоговорочно соглашаясь с мнением компаньона.

      – Знаю я таких дам! – с пренебрежением отмахнулся Мак-Лауд. – В голове ветер свистит, а туда же, обязательно лезет распоряжаться. Любого растопчет, и как звать, не спросит. Сейчас ведь заест парня…

      – Не вмешивайся, – чуть громче, чем требовалось, произнес

4

Baohan sith (гэльск.) – магическое существо, некогда обитавшее в горах Каледонии (нынешней Шотландии). Чаще всего принимает облик молодой девушки с золотыми волосами, одетой в зеленое платье, под которым скрываются ноги с оленьими или козлиными копытами. Отличается скверным нравом, а также привычкой заманивать к себе в гости запоздалых путников и пить их кровь.