Обратной дороги нет (сборник). Павел Амнуэль

все равно получите свой гонорар. Вам такой ответ нужен?

      – Отлично. Сейчас мы вернемся в офис, подпишем стандартный договор, вы внесете аванс, и – за работу.

      – Хорошо, – сказал он и встал.

      – Погодите, – потянул я его за рукав, – еще кофе. Я никогда не ухожу отсюда, не выпив кофе, он здесь замечательный. Вы будете?

      Синьор Лугетти опустился на стул и посмотрел на меня так, будто не только никогда в жизни не пил кофе, но даже не подозревал о существовании такого напитка.

      – Кофе? – переспросил он, будто пробуя слово на вкус. – Да, пожалуй. Черный, без молока и сахара.

      – А пока нам принесут, – сказал я, кивнув официанту и показав два пальца, – вы мне назовите имя подозреваемой.

      Он поднял на меня все тот же взгляд человека, не очень понимающего, о чем его спрашивают, и готового лишь моргать: «да» или «нет».

      – Нельзя ничего сделать, если я не буду знать…

      – Я понимаю, – кивнул он. – Собственно… Проблема, видите ли, в том, что теоретически…

      – Меня не интересуют ваши теории, – я отпил глоток из маленькой чашечки, которая уже стояла передо мной, источая терпкий аромат, – меня интересует только имя, все остальное я выясню сам.

      – Так я и говорю, – синьор Лугетти тоже поднес ко рту свою чашку, но пить почему-то не стал, долго принюхивался, будто ему принесли не лучший кофе во всем Риме, а бурду из уличного автомата. Поставил чашку на стол, не сделав ни глотка, и повторил: – Я и говорю, что имя… Это процесс вероятностный, причем вероятности меняются в зависимости от граничных условий…

      – Так вы можете назвать имя или нет? – сказал я нетерпеливо.

      – Ну, хорошо… Лючия Лугетти, в девичестве Синимберги.

      – Ваша жена? – спросил я недоверчиво. – Вы обвиняете собственную жену?

      Такое, конечно, тоже бывало в моей практике. Собственно, сплошь и рядом. Обманутые мужья для того и приходят в агентство, чтобы обвинить своих жен во всех смертных грехах, начиная с главного, по их мнению, – греха прелюбодеяния. Но еще не было случая, чтобы муж заподозрил жену в совершении террористического акта, повлекшего (это очевидно) смерть людей. Возможно, многих.

      – Обвиняю? – спросил Лугетти с искренним удивлением. – Нет! Обвинение – это… Подозрение… да. Подозреваю.

      – Конечно, – согласился я, – я неточно выразился, извините. Я понял из ваших слов, что с синьорой Лючией вы не живете. Я имею в виду…

      – Не живем, да. То есть, живем в разных местах, разъехались полгода назад, когда…

      Он задумчиво посмотрел на свою чашку и все-таки отпил из нее – с таким видом, будто это был сок цикуты. Лучший в Риме кофе! Впрочем, уже не лучший, конечно, – остывший кофе это лишь мрачное напоминание о прошедшем и в данном случае не испытанном восхищении. Разъехались, да, понятно, полгода назад кто-то из них… судя по всему, это был не синьор Лугетти, его-то, похоже, кроме физики, ничего не интересует, и если он и дальше будет использовать сугубо физико-математические обозначения для бытовых процессов, работать с ним окажется мучительно… и интересно.

      Банальная