Король Шломо. Давид Малкин

мой, король Давид, завещав мне ослабить власть старейшин племён».

      Ахимаац бен-Шулам замолчал. Король Шломо поднялся и ходил по комнате, заложив руки за спину. Остановился возле гостя, спросил:

      – Как думаешь, хорошо будет, если выделить такую область: присоединить к наделу Нафтали земли на северном побережье Киннерета[14], а на западе, наоборот, отдать часть вашего надела Ашеру?

      Ахимаац бен-Шулам растерялся.

      – А можно не отдавать?

      Шломо улыбнулся. Предложил:

      – Ты подумай, посоветуйся и в следующее паломничество в Ерушалаим ответишь.

      – С одной стороны, рыбная ловля в Киннерете – большой доход, – бормотал Ахимаац бен-Шулам.

      – Сможете один месяц в году платить за всех иврим подати на армию, на Ерушалаим, а скоро и на Храм?

      – Сможем, но я не понимаю, господин мой. Если в такой области будет не только наше племя, кого же ты назначишь её правителем? – спросил нафталиец.

      – Тебя. Справишься?

      Ахимаац бен-Шулам совсем растерялся.

      – Всё в руках Божьих…

      – Верно, – король Шломо перестал шагать, вернулся к гостю и сел. – Но вот пророк Натан повторял нам, его ученикам: «Не по своему желанию ты рождён, вопреки ему умрёшь, но то, как ты живёшь, – по твоей воле».

      Король Шломо хлопнул в ладоши, и слуги принесли спелые гранаты. Вместе со слугами появилась дочь Шломо Басемат и передала ему небольшой свиток пергамента. Король развернул его, прочёл, кивнул и вернул дочери. Он обратил внимание на взгляд гостя из Хацора вслед Басемат.

      – Сколько лет твоей дочери? – спросил Ахимаац бен-Шулам, когда они остались одни.

      – Десять. Через два года можешь свататься, – пошутил король Шломо.

      Нафталиец покраснел.

      – Такая честь! – прошептал он. Потом спросил: – Ты никогда не видел Киннерет?

      Прежде, чем король ответил, слуга внёс большую миску с водой. Король Шломо и Ахимаац бен-Шулам посмотрели друг на друга и рассмеялись: оба были перемазаны гранатовым соком.

      – Так ты бывал на Киннерете, мой господин?

      – Да. С моей матерью Бат-Шевой. Когда мне было лет пять, мы ездили в Эйн-Гев. Я запомнил, как наш караван через перевал вошёл в узкую долину и как мы обрадовались, когда после бесцветных холмов вдоль всей дороги перед нами возникла огромная синяя чаша с каймой из розовых гор. Проводник сказал: «Вот он, Киннерет!» Весь наш караван благодарил Бога за то, что дал нам, потомкам Авраама, такую прекрасную землю. И за счастье увидеть Киннерет. Потом верблюды прошли к берегу, и, пока их развьючивали, я подобрался к воде, зачерпнул её рукой и осторожно отпил. И сейчас ещё помню вкус и запах той воды! Хотелось выпить Киннерет весь, чтобы он больше никому не достался. Я просил мою мать Бат-Шеву оставить меня на берегу. Помню, как дядя Оцем поднял меня на своего верблюда, и мы поехали вокруг Киннерета. Потом я часто приставал к нему: «Как же так, три реки вливаются в Киннерет, а он не переполняется?» – «Потому что из него вытекает Иордан». – «Хорошо, Иордан

14

Киннерет – озеро на севере Израиля, оно же Галилейское море и Генисаретское море и озеро.