Дракон должен умереть. Дин Лейпек

выпрыгнуть в окно. Никто не пострадал, даже замок остался цел. Мы нашли ее потом в лесу, в одном дне пути. Это было…

      Тут король умолк. Генри легко мог представить себе, как это было. Многие взрослые люди сходили с ума сразу же после первого превращения, а уж тринадцатилетняя девочка…

      – Она пришла в себя в тот же день, – продолжил король, и Генри удивленно поднял брови. – Дня через три уже смогла говорить. Постаралась рассказать, что произошло. Оказалось, что она хорошо помнила, как дракон в нее вселился, но никому ничего не рассказала. Сама не верила в то, что случилось, считала это частью горячечного бреда. Непонятно только, почему до сих пор…

      – Это-то как раз неудивительно, – заметил Генри, когда стало понятно, что король продолжать не может. – Превращение происходит, когда человек перестает владеть собой. Эмоций девочки было для дракона недостаточно. А как только ее тело стало меняться, становиться подобным взрослому… Тут-то он и вылез. Кто знает?

      – Почти никто. А всем, кто знает, под страхом смертной казни запрещено рассказывать. Принцесса теперь живет в башне и не выходит оттуда. Слуги только приносят ей еду, чистую одежду. Я иногда поднимаюсь к ней. Когда она говорит со мной, всегда стоит у открытого окна… Генри! Ей ведь можно помочь? Это можно вылечить? Тебя же учили этому!

      «Так вот какая помощь ему нужна, – подумал Генри. – Вовсе не двести лучников. И не триста всадников. Ему нужен именно я. Потому что меня учили говорить с драконами. А у него прямо здесь, в замке, есть дракон, с которым срочно нужно договориться. Потому что он сидит внутри принцессы».

      – Меня учили. Немного, – вслух сказал Генри. – Но мне нужно сначала посмотреть на… принцессу. Понять, что с ней и как.

      Король благодарно кивнул – и Генри не смог сказать, что, насколько он помнил, это совсем не лечится. Ни один дракон не станет выходить из человека, потому что для дракона это означает смерть. А умирать драконы как раз и не умеют. Конечно, был маленький шанс… Но и о нем Генри не стал пока говорить королю. «Сначала надо действительно посмотреть на… них. Принцессу и дракона».

* * *

      Они подошли к основанию узкой винтовой лестницы.

      – Нам сюда, – сказал король, грустно взглянув наверх. Вздохнул и стал взбираться по крутым каменным ступенькам, иногда останавливаясь и громко сопя. Генри бесшумно шел следом.

      Наверху они остановились у тяжелой двери с большим засовом.

      – Раньше это было камерой для особо почетных и важных узников, – пояснил король вполголоса, затем постучал в дверь и громко позвал:

      – Джоан! Это я! К тебе можно?

      Генри услышал, как внутри что-то упало на пол, а затем приглушенный толстой дверью голос ответил: «Можно».

      Они вошли. Комната оказалась неожиданно просторной и очень светлой – со всех сторон были зарешеченные окна. С одного из них решетка была снята. И у этого окна стояла худенькая девочка в шелковом сером платье. У нее были тонкие черты лица, большие глаза и волосы цвета запекшейся крови.

      Генри остановился чуть