Меценат из ментовки. Александр Чернов

И что же, отработала несколько дней, пахала, как папа Карло, бегала, целый день суетилась, ну и рассчитался со мной хозяин – за бой стаканов, которые не бились, высчитал, ежедневную подать взял, еще там за что-то, короче, получила я за месяц ровно столько, сколько когда-то за день в «Светлячке» зарабатывала. Так как, товарищ майор, такая жизнь нравиться может? Раньше меня по кабакам водили, а теперь сама прислуживаю… А вообще-то спасибо вам за то, что в прошлый раз меня выручили.

      – Ах, ты об этом, – махнул рукой Стражников. – Да ладно, чего уж там, это моя работа. – Выходя за дверь, бросил: – А работу официантки не оставляй! Проверю! – На улице, остановившись возле «Жигулей», майор пояснил: – Попала эта промокашка под влияние одного отморозка. Наркотики употреблять стала, ну и в преступление ее втянул – драка с поножовщиной. В общем, пожалел я девку, еле-еле отмазал, а мужика того посадили. Поняла вроде Ленка кое-что в этой жизни, раз на работу устроилась… Ну давай, Жорик, – Олег пожал Привольнову руку. – Звони, если что. Только имени своего не называй. У меня с шефом параллельный телефон. И еще: не проговорись где-нибудь о наших с тобой взаимоотношениях.

      Жорик взялся рукой за горло, показывая, что лучше удавится, чем проболтается.

      – Ты меня знаешь. А тебе я обещаю: если не сумею найти настоящего главаря банды, скрываться от правосудия не буду. Сам приду в милицию и сдамся.

      На том бывшие сослуживцы и расстались.

      Худя, Шира и другие

      Кто эти трое да на ящиках в подсобке,

      Одним ударом выбивающие пробки?

      Дюма Одесский вместе с сыном

      Одеколончик заедают апельсином.

«Лесоповал». «Трое»

      Худинский Вовка по прозвищу Худя вполне оправдывал свою фамилию, ну и прозвище тоже. Он был тощим, как большинство законченных алкоголиков, с ввалившимися глазами и щеками, с провалом в том месте тела, где находится разрушенная алкоголем печень пьяниц, отчего фигура его стала похожа на крючок. Любая одежда болталась на Худе, как на вешалке, а ходил он, еле передвигая ноги, будто только что вылезшая из саркофага мумия. Ссутулившись по своему обыкновению, Вовка стоял за буфетным столиком у пивного ларька, одной из точек, где собиралось местное братство пьяниц, и дул пиво, пропивая остатки заработанных накануне вечером поденной работой денег. Подработать удавалось редко, ибо труженик из Худинского был никудышный. Загубленное алкоголем здоровье не позволяло Вовке поднимать что-либо тяжелее кружки или стакана. Так, перехватит мелочишко за плевую работенку, и хватит.

      Много спиртного Худе не нужно. Со второй кружки он осовел и стоял сейчас, уткнувшись в кружку, точно дремлющая лошадь в торбу. Он не сразу узнал подошедшего к нему Жорика.

      – Худя, привет! – сказал Привольнов, вставая таким образом, чтобы держать в поле зрения находившихся поблизости людей. Однажды в подобной же ситуации его уже повязали. Хватит проколов.

      Худинский поднял к Привольнову глаза. Его затуманенный взор стал проясняться.

      – Это ты, Жорик? – нашел он в себе силы удивиться. – Ты откуда?

      – Да