Преферанс на Москалевке. Ирина Потанина

Прервал ее Поволоцкий.

      – Нехорошо вышло, – вздохнул он, задумчиво выпустив колечко дыма. – Мы сами породили поэта Карня, а теперь сами же убили его. А что, если мы просто угадали? Что, если Карнь и правда существует, а парень не соврал про совпадение? Надо было уговорить попрошайку почитать стихи, принадлежащие перу Карня. С перепугу он наверняка что-нибудь сочинил бы, и, вероятно, мирозданье надиктовало бы что-то стоящее.

      – Ох уж мне эти ваши фантомные боги! – укоризненно покачал головой Морской и переключился на дочь. – Пойдем, я столько рассказывал про тебя Вольфу, что он расстроится, если вас не познакомить.

* * *

      Деваться было некуда, и Лара двинулась к дверям гостиной. Вообще-то никакая это была не гостиная – просто одна из двух комнат, принадлежащих папе Морскому. Да, большая (на два окна и с балконом), да, не заставленная лишней мебелью. Но любой нормальный практичный человек использовал бы ее для жизни. Морской отдал помещение исключительно для приема гостей, а сам совмещал спальню, кабинет и столовую в дальней комнате, заваленной книгами и вещами.

      Как раз, когда Ларочка с отцом подходили к двустворчатой крашеной двери, из гостиной выскочила Светочка Горленко. Явно расстроенная и улыбающаяся скорее по привычке, чем от обычного своего состояния внутренней радости.

      – Что случилось? – хором спросили Морские.

      – Ничего, – нервно поежилась Света и повторила с нажимом, успокаивая, кажется, прежде всего саму себя: – Как бы кому-то этого не хотелось, я уверена, что ничего плохого не случилось. Но все же пойду перезвоню. Могу я отлучиться к телефону?

      – Конечно! – Морской вызвался проводить. – Соседка сейчас у нас, но ее сын с радостью пропустит вас к аппарату.

      – Я знаю, – на этот раз Света улыбнулась уже искренне. – Он очень милый мальчик. В прошлый раз, когда мы приходили звонить, Коля хотел дать ему конфету. Мальчик сказал, что мать не разрешает принимать угощения от посторонних дядь и… попросил передать конфету мне. На «теть» запрет матери не распространялся… – Переждав, пока присутствующие отсмеются, Света вдруг, как бы невзначай, спросила: – А этот ваш Вольф Мессинг, он давно в СССР?

      – Э-э-э… – растерялся папа Морской. – Точно уже больше года. Он бежал от фашистов. Прибыл из Польши, с тех пор с большим успехом гастролирует у нас.

      – Наверное, он невнимательно читает газеты. Наглотался заголовков, в суть не вдумался и ожидает теперь только катастроф. А может, я ему просто не понравилась.

      – Последнее совершенно исключено, – с тревогой проговорил Морской. – Но, собственно, в чем дело? Поясните!

      – Да так, ерунда, – пожала плечами Света и вдруг шмыгнула носом: – Мы играли в предсказания. Все задавали вопросы про Новый год: как пройдет праздник, будет ли уличная центральная елка столь же красивой, как последние четыре года? Мы все-таки город первой советской елки, нам положено иметь самую красивую… А я возьми да и скажи, что так далеко планировать не намерена и хочу знать хотя бы, что будет завтра. Товарищу