Девять. Анатолий Андреев

любопытно. Позвольте, я опять отрежу эти части тела? Я разоблачу эти фокусы с материей. Тысячи лет развития науки чего-то значат…

      – Фатима! – то ли позвал, то ли спросил Барон, то ли наорал на Кобальта.

      Она качала головой и быстро крестилась, после чего мусульманским жестом – лодочкой из ладошек – проводила по лицу. Из ясновидящей она превратилась в затурканную бабу.

      – Тьфу! – сказал Барон и направился в угол, обходя молодую медсестру. Резкий («неземной», отметилось в сознании) запах духов заставил его обернуться в её сторону (он продолжал идти, а голова поворачивалась, не в силах оторваться взглядом от «неё»). Она смотрела на него голубыми глазами. У неё были роскошные светло-русые волосы. И явно не маленькая грудь.

      Фантомас хотел раскрыть рот – но отчего-то не мог этого сделать: мышцы рта были парализованы.

      – Не надо ничего говорить, – ясно различил он звук её голоса (хотя она стояла перед ним и улыбчиво молчала).

      – Кто вы? – подумал он (обращение на «вы», да ещё мысленно, было первым за последние годы унижением).

      – Ведьма, разве ты не видишь, – отчётливо раздалось у него в ушах (губы её не шевелились).

      – У вас есть имя?

      – Пожалуйста: Надежда.

      – Это вы «опекали» (второе унижение подряд!) раба божьего Филиппа?

      – Раба Филю? Нет, это была моя сестра-близняшка Вера. Только он не был божьим рабом.

      – Чего вы от меня хотите? – мысленно послал он не тот вопрос, который хотел задать за секунду до этого. – Денег?

      – Что ты! Мы не хотим от тебя абсолютно ничего. Ты всё делаешь правильно, строго в соответствии с инструкцией. Мы с тобой в одной команде, одинаково служим – только не Богу, иному Господину, чтобы не называть Его имя всуе. Только ты здесь, на Земле, а мы – всё время рядом вращаемся, около… Ты ведь хотел спросить, чьим рабом был Филя, не так ли? Надеюсь, ты догадываешься, что и он к Богу не имел никакого отношения. Следовательно…

      – Чем вы так пленили Филиппа?

      – А чем я так пленяю тебя, когда ты овладеваешь мной в облике Венеры? Показать тебе родинку на попе?

      Рот у Вени отмер, ожил, нижняя челюсть задвигалась, язык словно оттаял. Он оглянулся. Фатима по-прежнему пребывала в трансе, в отключке – она была временно отключена от своих сверхъестественных способностей. Надежда отошла от него и светлым пятном влилась в толпу белых халатов.

      – Яков! – позвал он, скорее, для того, чтобы проверить, вернулся ли к нему голос. Голос вернулся. Доктор оказался рядом мгновенно. Всё возвращалось в привычную колею.

      – Вы знаете, Барон, – сказал Яков с убедительной, практически пророческой одесской интонацией, – случай достаточно банальный. Мы имеем дело не с исчезновением материи, а с оптическим обманом. Язык никуда не исчезал, понимаете? Но вот феномен коллективного ослепления…

      – Яша, давно у тебя служит голубоглазая медсестра? – он ни на секунду не терял из поля зрения роковую блондинку.

      – У меня в штате нет голубоглазой медсестры.

      – Вон та, стоит спиной к нам. Позови её.

      – Таня! – окликнул Я�