Мастер силы. Андрей Жвалевский

полистал отчёты и газетные заметки. В 1996-м о нём впервые написали “Губернские новости”.

      – Ну и что? – пожал он плечами. – Аналитики ошиблись, а я угадал.

      – Этот аналитик, – мягко сказал Иван Иванович, – редко ошибается.

      Леденцов глянул на подпись на аналитической записке. Там значилось: “Портнов И. И.”

      – Моя работа, – согласился И. И., – я сразу понял, что дело нечисто, и собрал кое-какую статистику. Полюбуйтесь.

      На протянутой Емельяну Павловичу диаграмме “Поставки копировальной техники по регионам РФ в 1996 г.” одна из областей – родная леденцовская – торчала, как средний палец на руке разозлившегося среднего американца.

      – Как видите, даже Москва поглотила в ту осень ксероксов едва ли не меньше, чем местные офисы. С чего бы? Продолжим…

      – …Сдаюсь! – через сорок минут Емельян Павлович поднял руки вверх и для убедительности заложил их за голову. – У нас действительно аномальная область, и я действительно умею эти аномалии улавливать…

      – Не улавливать, – Иван Иванович выглядел усталым, – а создавать. До чего ж вы упрямый. То доказываете мне, что пиво в холодильнике наколдовать можете, а то очевидное отрицаете.

      – Опять сдаюсь! Признаю себя всемогущим и благим, создателем Вселенной вообще и рынка оргтехники в частности.

      Портнов остался непроницаемым.

      – Вселенную, да и рынок оргтехники, – это ещё до вас. А вот насчёт всемогущества вы почти угадали. Вернее сказать, вы почти всемогущи.

      Завершить лекцию Иван Иванович не успел. Дверь кабинета вдруг распахнулась с неприличным треском, и в комнату ввалились грубые люди в чёрных масках и камуфляже. За ними, отстав на полсекунды, влетели их же грубые вопли:

      – Мордой на стол! Руки, сука! Не двигаться!

      8

      Поговорить удалось только в камере для временно задержанных.

      По пути Леденцов пытался что-нибудь выяснить, получил краткий, но выразительный ответ в виде тычка прикладом и благоразумно заткнулся.

      Зато уж в камере Емельян Павлович дал волю чувствам и словам. Обращал он их к потолку и лишь на излёте вдохновения повернулся к собрату по несчастью:

      – Всемогущий, говорите, Иван Иванович? А отсюда, стало быть, начинается мой путь на Голгофу?

      Иван Иванович поморщился, как будто упоминание о Голгофе задело его за живое.

      – Почти всемогущий, – выделил он первое слово. – Но не абсолютно.

      – И кто ж моё всемогущество обломал? Другой всемогущий? Только злой и нехороший?

      – Вы на верном пути, – Иван Иванович понизил голос, – однако давайте потише, иначе вас очень скоро переведут в психиатрическую лечебницу.

      Леденцов огляделся. В камере было ещё четверо задержанных, и смотрели они на гостей с брезгливой опасливостью.

      – Лучше пораскиньте мозгами, – так же тихо продолжил Портнов, – почему вам не удалось тогда спасти вашего друга Мартова?

      Теперь настала пора морщиться Леденцову.

      – Мартов-то