Мастер силы. Андрей Жвалевский

попросил Леденцов, – я всего лишь раненный в голову филолог.

      Иван Иванович пощёлкал пальцами, что-то обдумывая, и сказал:

      – Есть простая – как раз для раненых – аналогия. Представьте, что наш друг давит на тонкую резиновую мембрану. Что произойдёт?

      Емельян Павлович представил.

      – Продавит её и брякнется.

      – Именно! Ткань будущего продавится под его напором.

      – Минуточку! А кто говорил, что этот мастер слабый?

      – Слабый-то он слабый, а вот желание у него очень сильное. Посмотрите на Алену Петровну.

      Бедная компенсаторша как раз вытирала пот со лба.

      – А теперь, – сказал Портнов, – представьте, что мембрану с обратной стороны придерживает мастер силы.

      – Ага, – Леденцов начал соображать, – мембрана не прогибается, он давит сильнее, я сильнее держу, он ещё сильнее…

      – Хлоп! – от хлопка Ивана Ивановича подскочили все, кроме жаждущего текстолога. – Перенапряжение! “Отбойник” сломался. Теперь понятно?

      – Ладно, – сказал Емельян Павлович, – давайте попробуем.

      Видимо, небольшое сотрясение у Леденцова всё-таки присутствовало. Он никак не мог сконцентрироваться, и образы, передаваемые Саней, расплывались. Краем глаза Емельян Павлович заметил, что Алена Петровна смотрит по сторонам. Видимо, ей дали указание компенсировать кого-то извне.

      – Не отвлекайтесь, – попросил его недовольный Саня, – у меня ещё дела на вечер!

      Леденцов перестал отвлекаться. После двух неудачных попыток он вдруг понял, как регулировать своё мысленное усилие. Емельян Павлович повертел головой, выдохнул и сказал:

      – Сейчас сделаем.

      – Уверены? – Иван Иванович смотрел прямо в глаза. – Помните, нужно вывести его на предел. Осторожненько.

      – Да я уже на пределе! – взвизгнул Тридцать Три. – Отпустите меня, а?

      – Сейчас отпустим, – пробормотал Леденцов, – если убедишь меня отдать тебе пиво.

      – Милый, родненький, вы же интеллигентный человек…

      – Не так. Мысленно.

      – Мысленно, – лингвист уже в который раз облизнулся, – хорошо, мысленно…

      Емельян Павлович набросал в уме контур человека с бутылкой пива в руке. Позволил немного проявиться чертам лица этого человека – и тут же почувствовал лёгкое сопротивление. Постепенно, по чуть-чуть, он начал добавлять детали, запахи, вкус пива. Представил, как пена смачивает губы воображаемого человека. Упругая стена завибрировала. Леденцов снова расфокусировал видение. Сопротивление лингвиста не уменьшилось. Тридцать Три почувствовал слабость соперника и попытался перейти в наступление. “Ко мне! Хочу пива!” – вопил он мысленно, и от этого пространство событий искажалось, будущее слегка меняло своё течение, унося бутылку все дальше от дрожащих рук бомжа. Емельян Павлович снова усилил нажим. Бутылка начала приближаться. Расхлябанная воля несчастного Тридцать Три напряглась до предела.

      “А ведь он, – подумал вдруг Леденцов, – может просто уступить мне. И бутылка окажется в его руке.