Тело угрозы. Владимир Михайлов

же.

      – Что же вас так интересует в окрестностях? Река Белуга? Но белуги в ней не водятся, уверяю…

      – Меня интересует астроклимат этих мест, – ответила она сухо, как бы приглашая прекратить болтовню. – К тому же у меня там пациент.

      «Так, – подумал он. – Чем дальше в лес, тем замысловатее…»

      – Не одну лишь вас этот климат занимает. – Женщина начинала интересовать его всерьез.

      Только сейчас она повернула к нему лицо.

      – Вы тоже причастны к астрономии?

      – Не я. Люциан. Вы ведь к нему едете? В таком случае для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

      Вопреки общей традиции она сказала:

      – С хорошей, конечно. Плохая помешает насладиться хорошей до конца. А хорошего в жизни не так уж много. Просто мало.

      – Хорошая – вам не придется добираться пешком: я и сам еду туда. Так что довезу вас до самого порога. И ничего не потребую за услугу.

      – Это действительно приятно слышать. Ну а плохая скорее всего заключается в том, что вы помешаете мне серьезно поработать и поговорить с ним? Или – мне придется ждать своей очереди? Но ведь принято уступать даме дорогу.

      У Минича, однако, пропала всякая охота шутить. Он пожалел даже о том, что вообще затеял этот треп. И сделал вид, что вынужден все внимание отдать трассе: они уже въехали в Летягино, под знаком Минич послушно снизил скорость до сорока, навстречу же шла другая машина – «чероки», вовсе не соблюдавший ограничений, – и отвлекаться действительно не следовало. Похоже, попутчица тоже оценила ситуацию и помолчала до тех пор, пока внедорожник не пронесся мимо, забросав стекло пылью.

      – Так какой же новостью вы собирались меня огорчить?

      – Люциан умер.

      – Как?

      – Как люди умирают. Совсем.

      – Но две недели тому назад я была у него… Он, правда, сильно кашлял, но…

      Минич ответил не сразу: пришла пора съезжать с проселка на луговую тропу; по ней еще предстояло добираться до дубравы, по другую сторону которой и стоял дом Ржева. Для этого следовало преодолеть придорожную канаву.

      Осторожно съезжая, Минич обратил внимание на следы. Разминувшийся с ними только что джип проезжал здесь, крупно нарубленный протектор хорошо отпечатался в кювете, чье дно еще хранило влагу.

      – Если он умер, зачем же сюда приехали вы?

      – Он просил. – Хватит с нее и такого ответа. – А вы?

      Она ответила не сразу:

      – Я уже давно предлагала ему полечить его – видела, что с ним происходит. Он наотрез отказывался каждый раз – говорил, что одно с другим не сочетается. Глупо, но разубедить его не удалось. Или не успела. Смеялся, говорил, что времени жалко – сделал, мол, какое-то интересное наблюдение и ни на что не хочет отвлекаться. Я обиделась. Он позвонил мне через день. Просил приехать. Но я была очень обижена, очень. Потому что… Ладно. Да и работы было много. И вот только сейчас смогла вырваться. Несколько раз звонила ему, но никто не брал трубки; я решила, что он пропадает в обсерватории – за ним такое водилось. Даже такой телескоп,