Мертвое Небо. Александр Мазин

четверть часа друзья подъехали к воротам – паре деревянных створов в пять локтей высотой. Данил усмехнулся: городские ворота! За пару минут топором вышибить можно! Лучше уж тогда вообще без ворот. Приличней. Он пропустил Руджа вперед, а кормчий извлек из кошелька серебряную монетку. И едва не совершил серьезную ошибку. Хорошо хоть ему хватило ума бросить монету на землю. Вручи он ее солдату – не избежать неприятностей.

      Стражник же, заметив – монах что-то обронил, нагнулся и обнаружил серебро. Ему и в голову не пришло, что монах платит пошлину. Где это видано в Хуриде, чтобы воинствующий монах за что-то п л а т и л? Солдат не прочь был бы прикарманить деньги, но вдруг монах проверяет его честность? Поколебавшись не больше мгновения, стражник бросился вслед за всадником.

      – Святой отец! Святой отец! – завопил он.

      У Руджа душа ушла в пятки. Но он помнил: за ним едет Данил. Поэтому кормчий не пустил парда вскачь.

      Солдат догнал его и протянул монету.

      – Вы обронили, священный,– проговорил он, тяжело дыша.

      Рудж молча принял монету.

      – Должно быть, важные шишки,– сказал первый стражник второму, когда всадники отъехали достаточно далеко.

      – А то! – согласился второй.– Пошли сыгранем разок. Вишь, солнце садится, скоро на боковую.

      Спустя два дня оба получили по двадцать палок за потерю бдительности. Но кто же знал, что под плащами Братства скрываются безбожники-имперцы?

      – Плащи,– сказал Данил.

      Отъехав в тень, оба скинули плащи с пятиконечными крестами Святого Братства и заменили их зелеными накидками, которые запасливый Рудж прихватил из дома убитых монахов. Затем Данил внимательно осмотрел пардов и упряжь. Обнаружив на седельных сумах знаки Братства, светлорожденный соскоблил их, а соскобы натер землей, чтоб незаметно было.

      Улочка вывела на рыночную площадь. Торговля почти закончилась, и всадниками никто не заинтересовался.

      – Трактир,– Рудж указал на жестяную вывеску с изображением толстяка, прихлебывающего из кружки.

      Данил поглядел, скривил губы, однако направил парда в указанном направлении. Выбора все равно не было.

      В грязи перед раскрытыми воротами расположилось с полдюжины калек-попрошаек. Иногда Руджу казалось – таких в Хуриде больше, чем здоровых. Как будто кто-то специально уродовал людей и рассаживал вдоль дорог, словно чудовищные поганки. На всадников нищие взирали с полным безразличием. Рудж украдкой бросил на колени одного, слепого и без обеих ног, монету, возвращенную стражником.

      Въехали в ворота. Прямо за ними, прислонившись к столбам, дремали два здоровяка с дубинами. Вернее, делали вид, что дремлют. Данил заметил внимательный взгляд, брошенный на него из-под сдвинутой на самые брови черной повязки.

      – Сюда, сюда, господа путники! – К северянам, размахивая руками, бежал человек.

      – Еда и ночлег,– сказал Рудж, стараясь выговаривать слова на хуридский манер.

      – Все, что пожелаете! Пожалуйте сюда, пардушек ваших устроим. Ой хороши у вас пардушки.

      –