Белый Клинок. Александр Мазин

по рукам.

      Натро шевельнулся, тихо пропел одну-единственную ноту: высокий серебряный стон, уместный на устах юной девушки и удивительный – у сильного мужчины с седеющими волосами.

      Но Несмех знал: вот тот, единственный звук, единственный и необходимый… Несмех поймал его губами, втянул вместе с воздухом и ответил таким же высоким и чистым стоном.

      Когда воздух в груди его почти иссяк, юноша согнул ноги, глотнул свежего влажного воздуха и с ликующим воплем ринулся вперед.

      Тело его врезалось в водяную толщу, тотчас сомкнувшуюся вокруг. Юноша даже не почувствовал удара. Он ощутил только, как его обняла, подхватила, закружила пронизанная светом стихия. Он не падал – летел. Он дышал водой, впитывал ее телом, опьянялся ею, восхищаясь, любя… Только бесконечное ликование наполняло его сердце. Не мгновения длился его полет – вечность!

      Целую жизнь, полную неистовых чувств.

      Смотревшие с берега увидели крохотную человеческую фигурку, вдруг возникшую вверху ревущей, рушащейся стены, вспарываемой торчащими изнутри скальными клыками. Фигурку, мелькнувшую в чудовищном танце перехлестывающихся потоков и канувшую в безумном котле, где между хаотическими каменными нагромождениями выдыхалась ярость лишенной русла реки.

* * *

      Река подмывает берег.

      И падает берег в реку.

      И, вспенившись, глохнут струи

      Под комьями вязкой глины.

      Уходит вода на запад.

      И там отражает небо.

      А здесь только корка ила,

      Растрескавшегося от зноя.

      Конечно, река бессмертна.

      И берег бессмертен тоже.

      И скоро, довольно скоро

      Сойдутся они, как прежде.

      Как прежде. Когда-то. Ныне ж

      Утративший веру путник

      Уткнется в сухое русло

      И тихо умрет от жажды,– 

      было написано на кувшине.

      – Эйрис! Откуда у вас такая посуда? Это же чаши старинной тайской работы! У нас они стоили бы очень дорого!

      – Да. Они красивые. Откуда? Сотню лет назад к нашему берегу приходили большие корабли. Такие же большие, как тот, на котором приплыл ты. Они привозили вещи, иногда – людей. Потом перестали приходить.

      – Почему?

      – Я не знаю. Теперь, если нам нужно что-нибудь, чего не дает Вечное Лоно, мы покупаем или обмениваем это на побережье моря Зур.

      – И никто никогда не приходит из нашего мира к вам?

      – Теперь – нет. Впрочем, я сказала неправду. К нам иногда прилетает один маг. Прилетает на драконе.

      – Кто он, Эйрис?

      – Я не знаю. Он разговаривает только с отцом и Слушающим. У него на лбу обруч с большим черным камнем. Ты знаешь его?

      – Нет. В Конге хватает магов. Даже у нас, в Фаранге, я знаю четырех. Одному я перестраивал дом. Он хорошо заплатил – избавил всю артель от плохих зубов. Верней, сделал их хорошими.

      – Как это – плохие зубы?

      – Эйрис! Тебя никогда не мучила зубная боль?

      – Никогда! Разве зубы могут болеть?