Рождение Люцифера. Чингиз Абдуллаев

Вы знаете Николая Алексеевича Моисеева? Может, слышали о таком человеке?

      – Нет, не слышали и не знаем.

      – А Бочкарева?

      – Тоже не знаем. Хотя нет, у нас в клинике работал водителем Бочкарев Петя, но он ушел от нас еще лет десять назад. Кажется, переехал куда-то к себе, в Нижний Новгород.

      – Нет, это должен быть Бочкарев Василий Павлович.

      Дронго переглянулся с Вейдеманисом.

      – Сколько месяцев прошло после первых неприятностей с вашей клиникой? – уточнил он.

      – Примерно полгода. Я вообще не понимаю, что происходит. Такое ощущение, что они просто проснулись и снова решили «прессовать» нас по новой.

      – Вы пытались еще раз поговорить с Гурьяновым?

      – Конечно, пытался. Раз десять. Звонил, просился на прием, дежурил у здания министерства. Наконец сумел его поймать. Он холодно пояснил мне, что решение было правильным и он ничего не сможет сделать. Такое ощущение, что передо мной стоял совсем другой человек. Он все время отводил глаза, как нашкодивший школьник. Я ничего не мог понять.

      – Насколько я знаю, неприятности были не только у вас, но и у других ваших друзей?

      Старовский тяжело вздохнул и посмотрел на супругу. Она решила, что пришло время самой все рассказать:

      – У них не неприятности, у них трагедии. У одного погиб сын, у другой сына посадили. Там все гораздо страшнее. А у Петера просто перекупили землю, которую он хотел приобрести для своего бизнеса. Это не так уж и страшно. Андрюшу Охмановича с работы выгнали, тоже можно пережить. Хотя Боре достаточно тяжело. В общем, мы не понимаем, что с нами происходит.

      – И вы считаете, что это кто-то сознательно делает? – уточнил Дронго.