Дендра. Сергей Дубянский

Жуть, короче, полнейшая. Часы я надеть забыл – так спешил помочь следствию; мобил тогда у простого народа вообще не было, так что сколько времени прошло – без понятия; даже не знаю, день на дворе или ночь – окон-то нету. Прикинь, какой удар по неокрепшей юношеской психике?

      Менты ж, сволочи, грамотные – обстановка эта так давит, что, если б я что-то реально видел, все б сходу рассказал, только б выпустили. Но ж мне вспоминать-то нечего!

      Вот, сижу я – чернильное пятно на полу изучаю, и со скуки придумываю истории, откуда оно, да почему именно в этом месте. Вдруг дверь открывается; я обрадовался – думал за мной, но в комнату вталкивают девку и слышу: – Посиди здесь, пока я за тобой не приду! А мой угол-то из коридора не просматривается – небось, подумали, что комната пустая. Дверь закрылась. Девка спиной стояла и тоже меня не заметила, а я смотрю на нее – худенькая, маленькая, вся какая-то потерянная; реально, школьница на экзамене. Закрыла лицо ручками и зарыдала. Прикинь мое состояние? Вроде, в какую-то другую жизнь вкинули, а правил игры не объяснили. Ну, думаю, пора себя обозначить. Не плачьте, девушка, говорю; а она сквозь слезы мне про какого-то «любимого» Сашку, про маму, которая уже с ума сходит, потом поворачивается… лицо у нее, блин, интересное было – какое-то заостренное, будто Автор… – Максим ткнул пальцем в потолок, – создавал его мелкими прямыми мазками, без закруглений, без плавных переходов; глаза глубоко посаженные… интересное, короче.

      Тут до нее доходит, что я не мент, и все ее жалостные апелляции мимо кассы. Вытерла она слезы, шмыгнула носом и спрашивает: – Ты кто? А я молчу, потому что сам не знаю, кто я – свидетелей, как я думал, не держат столько времени взаперти. Ты вор? Опять спрашивает. О, думаю, да ты, подруга, ориентируется, кто тут может сидеть. Нет, говорю, не вор, но они считают, что я видел, как другие крали. Смотрю – у нее усмешечка такая; закладывать, говорит, будешь? И так у нее искренне все получалось, что я решил – не иначе, сама воровка. Представил, как она залезает в мой карман… знаешь, странное чувство – когда просто произносишь «вор», там, или «убийца», безлико представляешь сам «состав преступления», а когда смотришь в глаза конкретному человеку, блин, не вяжется поступок с реальной внешностью, если, конечно, портрет не соответствует таблицам Ламброзо… Что, не знаешь, кто это? Ну, не важно. Короче, ответил я, что никого не помню, а она по-своему поняла – правильно, говорит, им тоже плохо живется. Тут я совсем офигел; стараюсь, блин, лицо запомнить – думаю, если в автобусе подойдет, чтоб сразу за карман хвататься. И тут она засмеялась… не знаю, как объяснить – не может пойманная ментами воровка так смеяться!

      «Крыша» у меня немного покосилась – чему верить?.. А она, дальше больше – я здесь, говорит, ни за что – у меня жених есть, которого я люблю, а, типа, рожа ментовская не верит, что я могу любить, а не только трахаться! Ты-то, говорит, мне веришь?

      Я глаза выпучил – ну, во-первых, я ж тогда только одноклассниц по подъездам лапал, а тут так запросто, «трахаться»! Во-вторых, по официальной версии проституции в нашей стране вообще